Шаги Даллеса. Как ломали Россию: роман-мозаика в двух книгах. Книга первая. Сколько стоит кровь революций

– Вы посмотрите, голубушка, что творится у меня в приемной! Пока вы обходили своих пациентов, комнату завалили цветами, конфетами, шампанским, телеграммами и открытками в ваш адрес, а вы собираетесь тихонько улизнуть от своего славного юбилея. Не выйдет, голубушка, утренние наши поздравления переносятся на вечер. Прошу всех свободных от службы после пяти часов в мой кабинет.

Множество приемов и банкетов прошумело за четверть века труда хирурга Ливановой. Особо памятными выдались они в честь присвоения ученых степеней, высоких правительственных наград и почетных званий, но сегодняшнее событие стоит особняком во всей жизненной истории. Были ступеньки к дому и семье, к храму науки, к вершинам профессии, хотя достигнутое превращается в продолжение маршрута, ведущего на подъем, но скоро он может прекратиться, и будет немножечко жаль приближения остановки: так, грустно женщине замечать на своем лице появление новой, хотя почти незаметной, морщинки.

В просторном кабинете главного врача было тесно и шумно. Убранные столы и стулья расширяли полезное пространство. Толпившихся коллег, гостей из областных и городских властных структур, профсоюзов обносили напитками и закусками медсестры, выполняя роль официанток, что оказалось новью против обычных застолий, так сказать, по шведскому образцу. Но это не мешало бесконечно поздравлять юбиляра, вручать грамоты и благодарственные письма, произносить тосты и здравицы, шумно откупоривать шампанское, лить его вперемежку с коньяком в бокалы и пить, не пьянея по-русски, обильно закусывая различными бутербродами. Евгения Максимовна, от природы статная черноглазая красавица с тонкими чертами лица, была счастлива получать искренние поздравления; одетая в длинное приталенное платье, она напоминала невесту в расцвете лет, которую готов взять спутницей жизни каждый присутствующий здесь мужчина, ибо комплименты сыпались ей отовсюду; с горячностью южного человека всяк целовал ручку и пожирал глазами. В этом шквале эмоций она, благодарная, ни на минуту не забывала, что дома ждут двое самых дорогих для нее мужчин. И еще не все было выпито и съедено, как она откланялась Барышеву и незаметно для пирующих сбежала домой.

Через полчаса она уже сидела за столом, слегка хмельная и разомлевшая и полностью раскрепощенная от банкета.

– Что нужно для счастья женщины, когда перед ней сидят самые милые мужчины! – говорила Евгения Максимовна, весело глядя на мужа и сына. Они только что поднимали тост в честь именинницы, поцеловались, и все трое были переполнены счастьем, любовью и нежностью. – Ты остаешься сегодня дома, сынок? Я так порой скучаю по тебе, и как хорошо, что больше никто не мешает нам быть вместе, слушать друг друга, а не посторонних людей, хотя и друзей. Но скажи, Костя, может быть, у тебя есть девушка и ты бы хотел с нею встретиться?

– Нет, мама, я пока что стойкий оловянный солдатик.

– Костя, но у тебя сейчас идут самые лучшие годы твоей жизни, и не любить – просто грешно.

– Я люблю тебя и папу.

– Спасибо, сынок. Но эта любовь другая, если сегодня мне можно чем-либо огорчиться, так это от твоего невлюбленного сердца.

Евгения Максимовна права в своей оценке сложившейся жизни. У них все есть. Обеспеченная, успешная, счастливая семья. Порой ей непонятно брюзжание мужа в адрес сложившихся в стране порядков, она, безусловно, далека от политики, а Миша, журналист высокого ранга, писатель, читает лекции на экономические и международные темы, видит жизнь по-другому. Да, есть в стране недостатки, а где их нет? Но не сегодня об этом, не сейчас.

– Насколько я наблюдателен, это случилось именно сегодня, – серьезным тоном сказал отец.

– И ты молчишь! – дуги искусно подкрашенных и выщипанных черных бровей взлетели вверх от изумления.

– Рассказывать пока нечего, – извинительным тоном сказал Михаил Николаевич в ответ на укоризненный взгляд сына, – просто, мне кажется, ему понравилась девушка из соседнего квартала. Очень приятная, я бы сказал, красавица, старшеклассница, занимается бальными танцами.

– Папа, откуда такие сведения? – изумился Костя.

– Моя профессия приучила к наблюдательности. У нее в сетчатой авоське лежали туфли для танцев. Думаю, зимой девушка могла их использовать в школе искусств.

– Браво, браво! – захлопала в ладоши мама. – Но что же произошло? Где и как Костя с ней познакомился?

– Ничего подобного, я пригласил незнакомку вместе с подругами на праздничный бал при помощи записки. Я даже имя не знаю.

– Где же это случилось? – не унималась Евгения Максимовна.

– Мы завернули в гастроном за фруктами. Она тоже зашла и встала в бакалею. Тут между молодыми людьми возникла чудовищной силы коммуникация. Это даже я почувствовал, хотя за девушкой не следил.

– Весьма, весьма любопытно, но в гастрономе заводить знакомства все же неприлично, – назидательным тоном сказала мама.

– Твой сын достаточно хорошо воспитан, он передал только лишь записку, – довольно улыбаясь, заступился за Костю отец.