Шаги по стеклу

Черная фигура подле мотоцикла терзала зажигание, пытаясь завести двигатель, но мотоцикл только тарахтел, задыхался и кашлял. В течение нескольких секунд движок еще как-то урчал, хотя и неровно, а потом заколебался, пропуская такты. Байкер разогнал мотоцикл, вскочил в седло и прибавил оборотов. Потом оглянулся, ожидая просвета, включил первую передачу и дернулся вперед, однако двигатель опять начал глохнуть. Под гневные сигналы ползущего сзади транспорта мотоцикл пытался разогнаться, взревывал, но тут же захлебывался.

— Мать твою! — заорал байкер себе в шлем. — Черт тебя дери!

Отталкиваясь пятками, он снова подкатил мотоцикл к тротуару, где торопливо спешился. Неужели идти на своих двоих, а то и бежать до Хаф-Мун-Кресент?

Когда они договаривались, как убрать Грэма из их уравнения с двумя неизвестными, она сказала:

— Ладно, приезжай.

Он со смехом заверил:

— Буду как штык. Нет проблем.

Целуя его, она предупредила:

— Если опоздаешь, я, наверно, использую план «Б».

Он не понял, что она имела в виду.

— Дам ему то, чего он добивается, — объяснила она, — а уж потом отошью… — Тут он опять засмеялся — как ему сейчас стало казаться, преувеличенно-весело.

Резко опустившись на колени, он сдернул перчатки и швырнул их на асфальт, потом открыл кофр и вытащил набор инструментов.

— Давай, Сток, — сказал он себе, — работай, братишка…

Он схватился за отвертку. Чертов драндулет. Ни раньше, ни позже!

Лучше бы до его прихода она обходилась с Грэмом помягче — это в ее же интересах; они договорились, что она только объявит: мол, решила не расставаться со Стоком — и все; зачем слишком уж травмировать парня — кто знает, что он выкинет, узнав, как они водили его за нос.

— Ты дай ему отлуп, но как-нибудь помягче, ладно? — попросил он.

Она задержала на нем невозмутимый взгляд, а потом ровным тоном пообещала:

— Я дам ему отлуп.

Подняв взгляд от мотоцикла, он увидел светловолосого парня, который шел по другой стороне улицы. У него екнуло сердце: на мгновение ему померещился Грэм Парк. С облегчением убедившись, что это ошибка, он снова занялся мотоциклом и заметил нечто подозрительное на блестящей черной поверхности бензобака. Более тщательный осмотр выявил свежие царапины и щепотки белых точек вокруг хромированной крышки. Крышка легко сдвинулась с места и не защелкнулась. Белые точки на ощупь оказались липкими. «Ах, чтоб тебя…» — выдохнул он.

— Бедный Грэм, — с нервной улыбкой сказала Сэра ффитч, склонив голову набок, словно подначивая его посмотреть ей в глаза.

— А почему выбрали меня? — спросил Грэм (и едва не рассмеялся, несмотря ни на что, — такими абсурдными показались ему собственные слова, такой насквозь фальшивой и наигранной выглядела эта сцена: она походила на банальный эпизод из набившего оскомину сериала, виденного тысячу раз и допускающего лишь заданный набор вопросов и ответов).

— А почему бы и нет? — спросила вместо ответа Сэра. — Мне рассказал про тебя… Слейтер. Вот я и подумала, что тебя будет нетрудно зацепить, понимаешь?

Он кивнул:

— Понимаю. — Точка белой краски наконец-то отлепилась от черной поверхности и застряла у него под ногтем.

— Я не рассчитывала, что ты всерьез меня полюбишь, но это в каком-то смысле облегчило задачу. Признаюсь, мне тебя даже жалко. Но теперь, согласись, наши отношения продолжаться не могут.

— Конечно. Конечно не могут. Ты права. Безусловно. — Он снова кивнул, глядя в сторону.

— Похоже, тебя это… не слишком задело.

— Не слишком.

Он пожал плечами, потом покачал головой. Последняя точка краски, присохшая к столешнице, никак не отдиралась. Он убрал руку, бросил короткий взгляд на Сэру, затем втянул голову в плечи, сложил руки на груди и скрестил лодыжки, будто на него внезапно повеяло сквозняком.

— Выходит, все было разыграно как по нотам? — спросил он.

— Не совсем так, Грэм, — ответила она. Он не поднимал взгляда, но по какому-то неуловимому признаку почувствовал, как она покачала головой. — Мне, по сути дела, даже не приходилось играть. Разве что солгала разок-другой, но ведь я ничего не обещала, поэтому и притворяться не было нужды. Ты мне и в самом деле нравился. Разумеется, я тебя не любила, но ты такой добрый, такой…милый.

Он усмехнулся последнему слову — вот уж поистине жалкая похвала. А чего стоило ее «разумеется» — зачем она ввернула еще и это, словно не желая упускать ни малейшей возможности уколоть побольнее? Когда же она утолит свою жестокость? Какой реакции хочет добиться от него?

— А я тебя любил, ты казалась мне такой… — у него не хватило сил договорить. Он почувствовал: еще одно слово — и выдержка его покинет. Тряхнув головой, он скосил глаза, чтобы она не заметила в них предательского блеска.

— Да, знаю, — театрально вздохнула Сэра. — С моей стороны это было гадко. Ужасно несправедливо. Но, вообще говоря, разве в этой жизни хоть кому-то воздается по заслугам?

— Тварь. — Теперь сквозь пелену слез он смотрел ей прямо в глаза. — Сучка.