Шайка воров с Уолл-стрит

По этой причине он попросил Джона Гордона обратиться от его имени в «Ривер клаб» – исключительно элитарный, предназначенный главным образом для англосаксов протестантского вероисповедания клуб с рестораном, расположенный на цокольном этаже «Ривер хауса», жилого многоквартирного дома на Пятьдесят второй улице, рядом с Ист-Ривер. «Ривер клаб» был основан членами семьи Рокфеллеров (некоторые из них жили в «Ривер хаусе») и стал своего рода магнитом для общественной и деловой элиты Ист-Сайда. Среди немногих принятых в него евреев был Генри Киссинджер.

Отец Джона Гордона Эл был одним из столпов клуба, и эти двое начали зондировать возможность членства для Сигела. Данная перспектива была встречена откровенно прохладно. Слово «еврей» не произносилось ни разу, однако для Гордонов было абсолютно очевидно, что проблема состоит в национальности Сигела и усугубляется известностью, которую тот приобрел как специалист по M&A. «Разве он не один из этих M&A-махинаторов?» – презрительно спросил один член клуба. Другой сказал, что, насколько он понимает, Сигел – «искусный толкач». Джон Гордон, что называется, дал задний ход, опасаясь, что чересчур рьяная попытка «внедрения» Сигела может повредить его собственной репутации. Ранее другого члена клуба раскритиковали в пух и прах за то, что он предложил кандидатуру корпоративного рейдера Рональда Перельмана, которая была отклонена без обсуждения. Теперь Гордон сам начинал разделять сомнения других. После ситуации с SCA он время от времени уверял Сигела, что добивается его принятия, но его усилия были в лучшем случае нерешительными.

В конечном итоге Сигел все-таки вступил в клуб, хотя и гораздо менее престижный, – «Юнион лиг клаб» на Парк-авеню. Его членство продлилось недолго. Он нашел, что это невыносимо скучно. Когда члены клуба, вопреки нажиму со стороны генерального прокурора штата Нью-Йорк, проголосовали за сохранение запрета на принятие женщин, Джейн Дей была возмущена до глубины души. Сигел же был только рад выйти из клуба в знак протеста. Попытка Денунцио привести Сигела в соответствие с имиджем старой доброй Kidder, Peabody потерпела провал.

В начале 1985 года Сигел был поглощен мыслями о близнецах, мальчике и девочке, которые родились в марте и вскоре заняли свободные комнаты в квартире на Грейси-сквер. Его деятельность в сфере M&A процветала, а темп сделок, вопреки всем прогнозам, продолжал ускоряться. Он надеялся, что Уигтон и Тейбор сумеют добиться успехов на базе арбитражных удач прошлого года при минимальном руководстве с его стороны, но его надежды вскоре были разбиты.

Уигтону и Тейбору разрешалось самостоятельно инвестировать суммы не более 1 млн. долларов. Если объявление о сделке по поглощению было уже сделано, что уменьшало риск (и потенциальную прибыль), они могли вложить до 5 млн. Но даже в таких случаях они теряли деньги. Они постоянно говорили Сигелу, что им нужно иметь некое «преимущество». Он отдавал себе полный отчет в том, что это преимущество они ожидают получить от него.

К весне Сигел начал приходить в отчаяние. Денунцио по-прежнему изводил его разговорами о финансовых неурядицах. Сигел чувствовал настоятельную необходимость обеспечения Уигтона и Тейбора информацией, но воздерживался от этого. Он не мог заставить себя вновь упрашивать Фримена.

Сигел и Фримен продолжали почти ежедневно созваниваться, внося таким образом свою лепту в информационную сеть, объединившую таких профессионалов с Уолл-стрит, как Боски, Малхирн, Сэнди Льюис (арбитражер, познакомивший Малхирна с Боски) и другие. К концу марта Фримен упомянул об инвестиционной фирме под названием Coniston Partners, созданной бывшим инвестиционным банкиром в White, Weld Кейтом Голластом и двумя другими людьми.

Фримен был знаком с Голластом через одного из своих лучших друзей, Джеймса Ригана, который возглавлял целую сеть инвестиционных товариществ, включая Princeton-Newport Partners со штаб-квартирой в Принстоне, штат Нью-Джерси. На Уолл-стрит всегда было великое множество частных инвестиционных товариществ, но редко когда этот бизнес процветал так, как в 1980-е годы. Организовать такое товарищество мог практически кто угодно, мобилизовав капитал от богатых инвесторов примерно так, как это сделал Боски, и вкладывать его, получая вознаграждение за управление и проценты от прибыли.

Сигел никогда прежде не слышал о Coniston, которая начинала с инвестирования во взаимные фонды закрытого типа с недооцененными активами. Coniston начала оказывать давление на управляющих фондами, что привело к борьбе за управленческие полномочия и угрозам поглощений в более широких и намного более прибыльных масштабах. В то время, когда Фримен упомянул о Coniston в разговоре с Сигелом, фирма была малоизвестной и почти не имела шансов стать корпоративным рейдером. Фримен, однако, поручился за них и сказал, что это сила, за которой стоит понаблюдать.