Шакалы из Лэнгли

– К сожалению, сына укачивает в автомобилях, поэтому мы предпочитаем автобусы, – объяснила женщина.

И Максимов послушно направился за женщиной с ребенком, которые ускорили свой шаг, поскольку к остановке в это время подошел рейсовый автобус. Пристроив чемодан в багажный отсек, Фатима попросила своего бескорыстного помощника занести спортивную сумку внутрь салона. Максимов снял ее с плеча и взялся за боковые ручки. И в этот миг его правую руку пронзила резкая колющая боль, как будто маленькая иголка впилась ему в ладонь. Правда, боль оказалась настолько мимолетной, что Максимов не стал заострять на ней своего внимания, чтобы не задерживать идущих за ним пассажиров. Дойдя до середины салона, он пристроил сумку на верхнюю полку, а сам занял место у противоположного окна. Фатима с сыном уселись на другой стороне, причем мать пропустила свое чадо к окну, чтобы оно не имело возможности болтаться по коридору. Спустя пять минут автобус тронулся в путь.

А еще через пять минут по всему телу Максимова начались судорожные конвульсии, а в уголках губ появилась белая пена. Сознание его помутилось и он потерял сознание. Газета, которую он держал в руках, упала в проходе между кресел, что стало сигналом для Фатимы. Она громко закричала водителю, чтобы он остановился, так как одному из пассажиров стало плохо. Водитель свернул на обочину и, когда вышел в салон, сразу увидел, что дело плохо: пассажир, о котором шла речь, и в самом деле выглядел неважно.

– Среди вас есть врачи? – обратился водитель к пассажирам.

Ответом ему была гробовая тишина.

В этот миг Фатима что есть силы забарабанила по оконному стеклу. Водитель повернул голову на шум и увидел, как возле его автобуса остановилась машина «скорой помощи». Из нее вышли двое рослых санитаров и постучали в дверь автобуса. Когда она открылась, медики поднялись в салон и один из них спросил:

– У вас что-то случилось?

– Да, пассажиру стало плохо, – подала голос Фатима и указала на Максимова.

Санитары молча прошли в салон и, даже не тратя времени на осмотр больного, подняли его из кресла и, положив его руки себе на плечи, понесли наружу. Еще через минуту они занесли пострадавшего в карету «скорой помощи» и захлопнули заднюю дверцу. После чего пассажиры автобуса, прильнувшие лбами к окнам, увидели лишь облако пыли, которое подняли колеса отъезжающей «скорой». На лицах всех пассажиров читалось сочувствие по адресу их недавнего попутчика, с которым судьба обошлась столь нелицеприятным образом. И только один пассажир автобуса выглядел безучастно – Фатима, которая была не кем иным, как соратницей и любовницей аль-Хаджа.

Максимов очнулся лежащим на полу со связанными за спиной руками. Сколь долгим было его беспамятство, он не знал, а посмотреть на наручные часы не было никакой возможности: в помещении была кромешная темнота. Впрочем, он сумел быстро определить, что часов-то у него на руке уже и нет, видимо, их снял кто-то из тех, кто привез его сюда. И эта мысль не огорчила Максимова, а только обрадовала, поскольку именно таким и было предназначение этих красивых наручных командирских часов – перекочевать от хозяина к похитителям. Короче, готовясь к поездке в Дамаск, Максимов и люди, которые его снаряжали всем необходимым, постарались все предусмотреть. Например, в одну из пуговиц на рубашке Максимова был встроен микромаячок, который позволял коллегам из сирийской госбезопасности не потерять его из поля зрения и точно засечь его месторасположение. Поэтому лежа сейчас на полу в каком-то темном помещении, Максимов не сильно волновался за свою жизнь, уверенный в том, что сирийские госбезопасники в курсе того, где он находится. Его волновало другое: сумеют ли его коллеги прибыть сюда ровно после того, как он встретится с аль-Хаджем? Ведь если они сделают это раньше, тогда вся его миссия пойдет коту под хвост – разговорить аль-Хаджа на интересующую тему Максимову не удастся.

Едва он об этом подумал, как в помещении зажегся свет. Произошло это настолько неожиданно, что Максимов застонал: яркий свет больно резанул по глазам. Спустя несколько секунд он почувствовал, как чьи-то сильные руки подняли его с пола и усадили на пластиковый стул. Только после этого пленник вновь открыл глаза и увидел прямо перед собой бородатого мужчину в военном комбинезоне цвета хаки. Судя по той фотографии, которую ему перед отлетом показывал Хафез Раджих, перед Максимовым стоял Закхей аль-Хадж собственной персоной.

– В этом подвале перебывало множество пленников, однако русских еще не было, – вместо приветствия обратился к узнику на чистейшем английском террорист. – Надеюсь, вам удобно, мистер Максимов?

– Мне было бы приятней, если бы вы называли меня товарищ.

– Увы, но правила здесь устанавливаю я, а не мои пленники, – по губам аль-Хаджа пробежала недобрая усмешка.