Шах королеве. Пастушка королевского двора

– И вы еще хвастаете этим! – с ужасом воскликнул Вард. – Графиня, вы – положительно злой дух нашего замысла! К чему вы размениваетесь на мелочи в деле удовлетворения своей мести, когда стоите перед полным отмщением? Вы только погубите всех нас, так как ваше поведение даст…

– О, не беспокойтесь, милый мой! – злобно сверкнув глазами, перебила его Олимпия. – Я ровно никого не погублю, потому что король сам узнает от меня, что его счастье погубила я. Да, да, господа, я не откажу себе в высшем наслаждении кинуть королю в лицо: «Ты изменил мне, вот чего это тебе стоило!».

– О том, что вы сделаете после, будет разговор тоже после! – недовольно заметила Генриетта. – Но я попросила бы вас, милая Олимпия, воздерживаться в течение нескольких дней от разных выходок, потому что иначе вы можете навести на подозрение и заставите наших врагов насторожиться. И так уже ваша выходка стоила нам довольно дорого. Ведь знаете, Вард, король не только отвел своей пастушке новое помещение, но и взял для нее домоправительницу со стороны, и это несколько осложняет нашу задачу.

– Кто она такая? Что она представляет собой? – поспешно спросил маркиз.

– Она – племянница гардеробмейстера Луи, – ответила Генриетта, – очень бойкая девчонка, но глубокая провинциалка, особа, по-видимому, очень недалекая.

– Эта Беатриса– точная копия самой Лавальер, только… наоборот! – прибавил Гиш. – Когда Лавальер прибыла ко двору, она всеми силами старалась разыгрывать из себя наивную простушку, а сама под шумок ковала свои подлые планы. Ну, а эта девчонка – очень хорошенькая, между прочим! – всеми силами старается показать, что она страшно опытна в житейских делах, на самом же деле она – самая обыкновенная провинциальная простушка!

– Но, значит, она сама нам не опасна! – сказал де Вард.

– Сама она – нет, – ответила Генриетта, – но тем не менее она все-таки успела причинить нам большую досаду. Она не поладила из-за чего-то с камеристкой Бертой и прогнала ее. Теперь у нас среди прислуги Лавальер нет ни одного своего верного человека, и нам еще предстоит обсудить, как тут быть. И без того переезд этой особы совершенно разрушил наши первоначальные планы, потому что тогда, когда комнаты Лавальер были при моих апартаментах, устроить все было гораздо удобнее.

– Значит, во время моего отсутствия вы продвинулись не вперед, а назад? – недовольным тоном спросил Вард.

– Нет, друг мой, это сказать нельзя, – ответил Гиш. – Нами приняты все меры: сочинена подходящая песенка, найден певец, а вот тут, – граф Арман достал из кармана два пакетика, – кое-какое угощенье. Вот этот порошок представляет собой очень сильный яд, который производит весьма различное действие в зависимости от дозы. Почтеннейшая бабушка Вуазен клятвенно уверяет, что в небольшой дозе – она точно указала мне дозировку – это средство совершенно безвредно, оно только… как бы это сказать?… ну, делает невлюбленных влюбленными, а влюбленных – более настойчивыми!

– Это получит король! – злорадно отчеканила Суассон.

– В средних дозах, – продолжал Гиш, – это средство вызывает в человеке целую бурю страстей и ведет к серьезным заболеваниям, ну а в большой дозе причиняет медленную, но неизбежную смерть в страшных муках, которые к тому же выражаются в самых отвратительных формах.

– Эту дозу получит в свое время Лавальер! – прежним тоном произнесла Олимпия.

– Затем, – продолжал Гиш, – вот в этой баночке находится, если судить по виду, самая обыкновенная туалетная помада. Она имеет совершенно тот же цвет и запах, как и помада, которую употребляет для белизны лица прелестная Луиза де Лавальер. Однако это – только по виду. Стоит намазаться этой помадой, как кожа покрывается сначала маленькими пятнышками, потом – мокнущей сыпью и в конце концов – ранками!

– А, значит, Вуазен оправдала наши ожидания, – произнесла Генриетта. – Вот только знать бы, как нам удастся подсунуть помаду вовремя! Ведь тут играет роль каждый час!

– Может быть, вы сообщите нам подробно схему своего плана, герцогиня? – сказал Вард. – Тогда нам легче будет придумать что-либо для недостающих деталей!

– Хорошо! – согласилась герцогиня. – Итак, герцог Филипп приезжает в четверг утром. На другой день у короля семейный обед в честь приезжего, а после обеда, под вечер, мы выезжаем на охоту. На другой день – значит, в субботу утром – Лавальер должна уже намазаться помадой бабушки Вуазен. Да, Гиш, через сколько времени действует помада?

– Почти ровно через двенадцать часов. Притом действие помады сказывается сразу – вдруг вскакивает несколько пятнышек, которые тут же увеличиваются в количестве и яркости.