Шах помидорному королю. Повесть

Откуда возьмется все остальное, а главное - мотор, Васька представлял себе очень неопределенно. Ладно, откуда-нибудь возьмется. Лишь бы начать!

Васька рассуждал как истинный путятинец. А путятинец, возмечтав, к примеру, о строительстве дома, не откладывал дела на долгий срок, чтобы накопить достаточно денег. Путятинец брался за лопату и начинал рыть выемку под фундамент. Тем временем удавалось купить кирпич и цемент. Начинали расти стены, но с деньгами становилось все туже. Ничего - залезай в долги, учись быть плотником и каменщиком! Вот уже и стропила возведены - при всеобщем сочувствии и посильной помощи. Полезай наверх, делайся кровельщиком. А там, глядишь, можно звать на новоселье…

Витя тоже рассуждал как истинный путятинец. Снегоход - это можно. Он стряхнул с себя меланхолию - и за два дня сделал расчеты и чертежи. В общем, все получилось по Васькиному плану: ему осталось общее руководство, Вите - техническое исполнение. При таком раскладе кто начальник? Васька! Но он своим главенством не злоупотреблял. Когда Витя разжег газорез и начал кроить стальные полосы, Васька принялся за самую черную работу - развинтил останки мопеда и мыл ржавые части рулевого управления в керосине.

Вот тут-то и заявился Журавлев.

- Чей газорез?

- Бывшего хозяина будки.

Васька заметил, как напрягся участковый, когда Витя назвал фамилию прежнего хозяина будки. Посыпались вопросы. Где хранился газорез? Часто ли им Витя пользовался? Витя показал участковому, в каком углу будки лежал газорез, и дал честное слово, что раньше не пробовал резать металл, только сегодня первый раз. И очень хотел показать все другие сухаревские инструменты: глядите, полный порядок. Но участковый другими инструментами не интересовался, только газорезом. Почему такой грязный? Витя покраснел и сказал, что собирался сначала раскроить стальные полосы, а уж тогда почистить чужую вещь и положить на место. И больше не трогать.

Журавлев еще побеседовал про опасность игры с огнем и ушел, прихватив с собой газорез. На земле сиротливо валялись готовые полозья для саней, а стойки Витя вырезать не успел.

- Завтра доделаем! - бодро заявил Васька. - Завтра я достану другой газорез.

Витя задумчиво поскреб макушку.

- Чего-то я напутал. Не тот угол показал дяде Жене.

У Васьки загорелись глаза.

- Почему не тот?

- Газорез раньше в дальнем углу лежал, а потом его кто-то переложил в ближний, к двери.

- Ну и что? - сказал Васька. - Не все ли равно. Наплевать и забыть.

VII

Мудрец должен остерегаться самого себя, как остерегаются неприятеля или разведчика. Володю всегда восхищал этот афоризм римского философа Эпиктета. Увы… Все умные люди горазды давать советы другим. Сами они попадают в простейшие ловушки.

- Шантаж и вымогательство! В нашем тихом Путятине! - Игра воображения захватила Володю и понесла. - Ты правильно сделал, что обратился ко мне! - возбужденно говорил он Фомину. - Подметное письмо, полученное знахарем, - всего лишь верхушка айсберга! А что в глубине?

Фомин изображал внимательного слушателя и втайне торжествовал: «Валяй, валяй! Фантазируй! Развивай дедукцию, тренируй интуицию, ныряй под айсберг… А я тебе пока не скажу, что записка детская. С черепом и костями…»

- Знаешь, я бы все-таки начал с предположения самого рутинного, - продолжал Володя. - А что, если ремесло знахаря служит пенсионеру Смирнову всего лишь прикрытием, ширмой?… И кто-то проник в тайну знахаря… - Володя глубокомысленно примолк: Фоме трудно поспеть за таким стремительным полетом мысли. - Если существует тайна, шантажист не удовлетворится однажды полученной тысячей. Знахарь попадет на крючок, шантажист станет требовать все новой и новой дани. - Володя опять примолк, давая Фомину обдумать услышанное, и затем убежденно произнес: - Знахарь понял, что ему грозит. Потому он и обратился в милицию. Иначе какой смысл ему привлекать к себе внимание правоохранительных органов? - Володя вывел в воздухе огромный вопросительный знак.

Фомин затосковал: «Не надо было рассказывать Киселю про Смирнова. Письмо-то не шутка. Настоящий шантаж…»

Ему пришлось собрать всю свою волю, чтобы отбросить домыслы нахального детектива и вспомнить подлинные обстоятельства дела.

«Спокойно! - приказал себе Фомин. - Мало ли что он выдумает. Я своими глазами видел письмо. Детский почерк. Дурацкая шутка».

- И все-таки… - Володя принялся выводить пальцем еще один вопрос. - Почему Смирнов добивался встречи с тобой, а не с другим работником милиции?

«Ну и гусь! - возмутился Фомин. - Копает под меня. Мол, знахарь выбрал кого послабее».

Володя вывел крюк вопросительного знака, влепил точку и тонко улыбнулся:

- Не кажется ли тебе, Фома, что знахарь весьма рассчитывал на мое участие в поимке шантажиста?

- Кажется! - обрадованно вскричал Фомин.

Он чуть не выдал себя, но ослепленный самодовольством Кисель ничего не замечал.

- Вот и ладненько. - Фомин посуровел. - Значит, переходим от разговоров к делу. Засаду на Парковой возглавишь ты.

- Засаду?! - У Володи перехватило дыхание.