Шахта дьявола

Тьяго останавливается передо мной, его огромная фигура возвышается надо мной. Горячие, собственнические глаза жгут мое лицо, зажигая пламя возбуждения в моем животе. — Это твоя компания. Я просто даю тебе то, что по праву принадлежит тебе. То, что твой отец должен был дать тебе сам, — добавляет он с опасным рычанием. — Артуро слышал, как он тебя уволил. Он не имеет права отнимать у тебя то, что тебе дорого больше всего, и я конечно, не собирался допустить, чтобы это произошло, пока я стоял сложив его руки и ничего не делая. Я считаю, что эти пять мест в сочетании с двумя, которые уже есть у тебя с Тристаном, должны дать тебе большинство голосов. С их помощью ты сможешь не только сохранить свою работу; ты можешь свергнуть его и стать генеральным директором.

Его большая рука сжимает мою, успокаивая дрожь, от которой трясутся страницы. Тепло оживает, когда он касается меня, и распространяется по всему моему телу.

Я снова поднимаю глаза на него, но обнаруживаю, что его взгляд решительно устремлен на страницы в моей руке.

— Но я также отдаю их тебе по эгоистичной причине. Ты была права — у тебя не было возможности сделать выбор. Твой отец заставил тебя, а потом я заставил тебя. Это дает тебе автономию и финансовую свободу выбора — остаться со мной или уйти от меня.

Он долго смотрит на документы, прежде чем его глаза скользят к моим, полные неприкрытой уязвимости и тоски. Я не думаю, что это та его сторона, которую он позволяет увидеть кому-либо еще. Его рука скользит вверх по моей руке и к моему лицу, где он касается моей щеки. Я наклоняю голову и прижимаюсь к его большой руке.

— Останься, — шепчет он, и это слово звучит где-то между мольбой и молитвой. — Я хочу, чтобы ты осталась.

Я моргаю, и густая слеза падает по щеке. Он ловит его большим пальцем.

Тревога снижает его тон. — Почему ты плачешь?

Водоворот эмоций зашкаливает. Я вошла такая обеспокоенная и напуганная за наше совместное будущее, только чтобы обнаружить, что он снова работает, чтобы защитить меня.

— Вчера… ты сказал, что закончил, — говорю я, мой голос ломается, и по моему лицу катятся новые слезы.

— Закончил? Лицо Тьяго смягчается, но его голос приобретает бескомпромиссную остроту. — Я закончил спорить на эту конкретную тему, но я никогда не закончу с тобой. Выбрось это из головы.

— Ты не вернулся домой после того, как я… после того, как я сказала тебе пойти к Клаудии. Я задавалась вопросом, если… — Я замолкаю, не в силах даже произнести эти слова вслух.

— Amor, — рычит он, крепко сжимая мое лицо руками. — Прошлой ночью я спал на диване позади тебя. Ты единственная женщина, с которой я спал за последние годы. Единственная женщина, о которой я думаю весь день и хочу похоронить себя внутри, как только приду домой. Зачем мне вообще идти к кому-то другому?

— Потому что я была глупа и оттолкнула тебя.

— Ты не была глупа. Мы поссорились, и я уверен, что таких будет еще много. Мне также жаль, что я на секунду заставил тебя подумать, что ты не совсем та, кого я хотел. Он осторожно убирает волосы с моего лица. — Но ты ошиблась. Сегодня вечером я возвращался к нам домой и планировал сделать все возможное, чтобы ты увидела ошибку в своих рассуждениях. Все, что я ждал, это нотариально заверенные документы на твое имя. Ты опередила меня, придя меня искать, но я не смог бы остаться в стороне еще на одну ночь. Его рука сжимает мою шею. — И ты, приходя сюда, ищешь меня? Претендуешь на меня? — хрипло бормочет он. — Ты понятия не имеешь. Если бы я мог порезать себя и показать тебе, как отчаянно мои мысли мчатся к тебе, как безумно течет моя кровь по тебе, как отчаянно бьется по тебе мое сердце, это напугало бы тебя до чертовой смерти.

Пузырь облегчения вырывается из моих губ, когда его рот приближается и накрывает мой. Поцелуй жесткий, отчаянный и полный глубокого желания. Он захватывает мое тело жадными пальцами и грубыми ласками, его рот скользит по моему с голодом, от которого у меня перехватывает дыхание.

Сначала он нежен, но затем его хватка становится болезненной и собственнической. Он отрывает свои губы от моих, отрывается от меня, чтобы отдышаться, и оставляет у меня губы, опухшие от его атаки. Его грудь неровно поднимается и опускается, но не это привлекает мое внимание. Это выражение его глаз. Он смотрит на меня так, будто ему физически нужно больше, как будто отсутствие моих губ причиняет ему телесную боль.

— Что вы выбираешь? — спрашивает он голосом, огрубевшим от похоти. Тяжёлое дыхание обтекает мои губы. — Я должен предупредить тебя, что если ты решишь покинуть меня, это не значит, что я не последую за тобой. Я даю тебе выбор, когда у меня его нет, потому что я не могу жить без тебя.

Мои руки обнимают его за шею, я притягиваю его к себе, нахожу его губы своими и целую со всеми эмоциями, хранящимися в моей душе. Он стонет, притягивая меня ближе, прижимая меня к своему телу грубыми руками.

Прошло всего двадцать четыре часа, но я ужасно по нему скучала. Вернувшись в его объятия, я чувствую себя как дома, после ночи, проведенной в штормовом море. Я не хочу быть где-то еще.