Шахта дьявола

После некоторых маневров и переговоров с другими членами совета директоров мы с Тристаном успешно сместили моего отца с должности генерального директора. Мой брат никогда не был заинтересован в том, чтобы взять на себя эту роль, поэтому он вздохнул с облегчением, когда я вмешалась.

Это были хаотичные и беспокойные недели, самые изнурительные недели работы, которые у меня когда-либо были из-за состояния, в котором мой отец покинул компанию. Это также были лучшие недели работы. Я с нетерпением жду предстоящей задачи, возможности исправить годы принятия плохих решений и плохой стратегии под его руководством.

Когда я не работаю, я провожу время с мужем. Мы по-прежнему встречаемся посреди ночи за мороженым, хотя на этот раз мы вместе идем на кухню, держась за руки и хихикая, как подростки. Он по-прежнему утверждает, что не любит мороженое, но ест полпинты каждый раз, когда я ее приношу. Я должна уточнить, что ему нравится сначала положить ее мне в рот, затем поцеловать и вплести в свой рот языком. Он говорит, что это просто повод поцеловать меня, но он все еще ест мороженое, так что это имеет значение.

Он водит меня на свидания, в рестораны, а также на деловые ужины и мероприятия. Я превращаюсь в жену мафии, о чем я никогда не думала, что скажу даже шесть месяцев назад. Я встречаюсь с другими его союзниками и наблюдаю за развивающимися отношениями с Маттео Леоне и его заместителем и двоюродным братом Энцо Леоне. Они приближаются к выяснению того, что случилось с Адрианой. В воздухе витает ощущение, что они приближаются. Я знаю, что как только Тьяго примет решимость в этом вопросе, как только он сможет, наконец, дать ей отдохнуть и оплакать ее, колоссальный груз свалится с его плеч.

Иногда, когда мы вместе, я вижу, как его взгляд устремляется вдаль. Кажется, что он отключается от настоящего и путешествует в другой момент времени, а может быть, вообще в другую реальность. Я внимательно слежу за ним, позволяя ему уйти в те драгоценные моменты, когда он думает о своей сестре. Он всегда возвращается, с озадаченным выражением лица, как будто он заметил, что ушел, только потому, что внезапно вернулся в свое тело. И я всегда рядом с утешительным прикосновением и ободряющим словом, готовой выслушать. Чем больше он мне рассказывает, тем больше я полна решимости помочь ему.

Поэтому я поступаю единственным доступным мне сейчас способом — перебираю сотни, если не тысячи документов, которые он мне дал. Адреналин поддерживает меня в течение многих часов исследований. Я ищу закономерности, повторяющиеся платежи, сделанные специально для списка поставщиков, предоставленных Тьяго, которые заявили, что им не заплатили, хотя в финансовых документах было четко указано обратное.

После нескольких недель работы я сузила круг до нескольких десятков транзакций, которые мне было удобно классифицировать как сомнительные по ряду причин. Все они были адресованы поставщикам, которые либо утверждали, что им не заплатили, либо чьи услуги я не могла отследить. Некоторые из них были также сделаны во время свиданий, когда я знала, что Тьяго уехал из страны, потому что он искал меня в Риме. Наконец, все платежи также обрабатывались одним бухгалтером. Судя по раскопкам, которые я провела, этот человек, Хорхе Диас, похоже, жил еще в Колумбии. Это само по себе было странно: все британские финансы картеля проходили через лондонских бухгалтеров. Тот факт, что этих транзакций не было, был явным доказательством того, что они были в некотором роде хитрыми.

Я еще не рассказала Тьяго об этом открытии. Я знала, что в тот момент, когда я это сделаю, он применит подход «сначала убить, а потом задавать вопросы», который, хотя я уверен, будет очень эффективным, но не даст нам ответов о том, кто за этим стоит. Бухгалтер был всего лишь источником денег, но кто-то другой руководил и приводил этот план в действие.

Кто-то близкий.

Вчера вечером Тьяго сообщил мне, что сегодня вечером его вызывают из Лондона на встречу с новым поставщиком. Очевидно, мы не в первый раз расстаемся, но впервые с тех пор, как мы поженились, он путешествует и находится в другом городе. Не знаю почему, но что-то в этом меня беспокоит. У меня нет причин для беспокойства, и все же волосы на затылке встают дыбом от осознания того, что он не окажется рядом, если он мне понадобится.

Чтобы отвлечься, я пролистываю оставшиеся документы, чтобы докопаться до того, кто за всем этим стоит. Где-то должен быть след, я отказываюсь верить, что тот, кто это сделал, мог полностью замести следы.

Я уже третий час смотрю на эти документы, и у меня начинают коситься глаза.

Время для заслуженного перерыва.

Я беру телефон и иду на кухню. Уже поздно, поэтому сотрудники либо разошлись по домам, либо легли спать, оставив меня на ночь одного.