Виталий Николаевич Дмитриевский

Шаляпин

Весь мир — театр.

В нем женщины, мужчины — все актеры.У них свои есть выходы, уходы,И каждый не одну играет роль.Семь действий в пьесе той. Сперва младенец…

У. Шекспир. Как вам это понравится

Я рассказываю как будто всё о пустяках, о мелочах, о маленьких людях; но эти мелочи имели для меня огромное значение. Я на них воспитывался. Мы ведь все воспитываемся мелочами. То, чему нас учат Шекспиры, Толстые, гении мира, даже на разум наш непрочно ложится, а мелочи жизни, как пыль в бархат, проникают в сердце, порою отравляя его, а порою облагораживая. И хочется рассказать о маленьких хороших людях. Большие-то о себе сами расскажут.

Ф. И. Шаляпин. Страницы из моей жизни

Пролог

ЧЕЛОВЕК-ЭПОХА

Если я в жизни был чем-нибудь, так только актером и певцом. Моему призванию я был предан безраздельно. У меня не было никакого другого побочного пристрастия, никакого заостренного вкуса к чему-либо, кроме сцены.

Ф. И. Шаляпин

Федор Иванович Шаляпин — фигура в той же мере реальная, сколь и легендарная, воссозданная в исследовательской и художественной литературе, в богатом мемуарном, эпистолярном, кинематографическом, «звуковом» наследии, наконец — в устных рассказах, передаваемых из поколения в поколение. В совокупности всё это разнообразие фактов, впечатлений помогает понять, в каком богатом общественном, культурном и житейском окружении жил и творил великий артист. Среди «истолкователей» насыщенной событиями жизни великого артиста, ее интерпретаторов мы встречаем литераторов, артистов, музыкантов, критиков, художников, просто искренних почитателей и поклонников его таланта.

Время необратимо, сценические и вокальные шедевры Федора Ивановича Шаляпина сохранились для нас в несовершенных кинематографических копиях, звукозаписях, в свидетельствах очевидцев. Точность исторической и повседневной житейской детали, интерпретация факта, трактовка документа, наконец просто толкование обросшей часто невероятными подробностями «молвы» об Артисте, для понимания личности Шаляпина чрезвычайно важны. И тут мало читательской проницательности и осведомленности, какой бы широкой она ни казалась. Здесь крайне существенна непредвзятая оценка подчас сложных и противоречивых событий жизни Шаляпина, готовность и желание в море домыслов, досужих сплетен, а часто и преднамеренных наветов найти истину, понять логику мыслей, чувств, переживаний Артиста, попытаться осмыслить бытовые, биографические, художественные факты его жизни в реальном историческом и культурном контексте времени…

Когда-то актерское кочевье по России стало для Шаляпина его «университетом». В бродячих театральных труппах житейский опыт и сценическое мастерство передавались «из уст в уста», перетекали от одного поколения к другому — зримо, наглядно, в репетициях и спектаклях, наскоро собранных предприимчивыми антрепренерами, в неустроенном быте постоялых дворов. И, конечно же, в рассказах, «случаях», воспоминаниях, невероятных поучительных историях побед и поражений, увлечений и разочарований, коварства и любви, истины и лжи, преданности и вероломства, за которыми коротали время в долгих переездах и затянувшихся межсезоньях удачливые и невезучие вдохновенные и ревностные служители Талии и Мельпомены.

Школа жизни Федора Шаляпина неотделима от школы театра. Искренняя непосредственность, природный дар лицедея стремительно обогащались яркими впечатлениями, преобразовывались в высокий артистизм неповторимой творческой индивидуальности. Федор легко вбирал в себя чувственный и жизненный опыт собеседника, кем бы тот ни был — случайным попутчиком, собратом по счастью или несчастью, чиновником в конторе, церковным певчим, поваром, гувернанткой или выдающимся ученым, музыкантом, художником, актером, писателем, великим князем или особой царской фамилии. Певец открыт всем. А имена тех, кого Шаляпин называл своими наставниками или учителями, могли бы составить обширный список.