Шальные деньги

Выбрал столик у окна, подальше от чужих ушей, заказал кофе. Стал глядеть в окно, высота — от пола до потолка. Вид на Стурегатан, Хумлегорден рядышком. ЮВе вспомнил, как повел в этот парк Анну и Софи в первый раз раскумариться. И через них наловил полную сеть клиентов. А ведь всего ничего прошло, каких-то неполных шесть недель. За это время завел знакомств больше, чем за всю прежнюю жизнь. Содружество сторчавшихся собратьев.

Будний день. Половина четвертого. Редкие прохожие. Вот вприприжку пронеслись двое всклокоченных брокеров в синих костюмах. Вот неторопливо идут гулять в парк две мамашки с колясками — одной рукой толкая коляску, другой сжимая мобильник. Одна из мамашек беременна. Глядя на ее брюхо, ЮВе посочувствовал продавщице Петтерсон. Любой обозлился бы, окажись на ее месте. Прошла бабулька с мопсом на поводке. Откинувшись на спинку стула, ЮВе достал мобильник. Стал набирать эсэмэску, хотел спросить Ниппе о планах на вечер: «Может, в „Плазу“ забуримся?»

— Салам алейкум. Как учеба?

Тенорок араба прозвенел почти без акцента. ЮВе оторвался от мобильника.

Абдулкарим стоял у стола. Воска на голове не меньше, чем у ЮВе, только пробор другой. Стрижка под пажа. Вечно в костюме и рубашке с накрахмаленным воротничком. Можно принять за заправского биржевого брокера или адвоката. Но стоило перевести взгляд на его брюки, все становилось понятно. Штанины пузырями, втрое шире, чем носят теперь, с пришитыми отворотами. Мужская мода ушла далеко вперед, а араб так и застрял в тысяча девятьсот девяносто шестом году. Единственное, к чему не придерешься, — шелковый платок, безукоризненно торчавший из нагрудного кармана. Гордая походка. Трехдневная щетина на скулах и горящие маслины глаз. Вывод очевиден. Данный индивид представлял собой воплощение арабского барыги.

— Учеба? Отлично, — ответил ЮВе.

— Как бы с учеба не попутать ориентация, — усмехнулся араб. — К успех есть покороче дорожки-морожки. Я думал, ты умный, сам поймешь.

ЮВе засмеялся. Абдулкарим сел за стол. Замахал рукой, подзывая официантку. Эх ты, Абдул, Абдул и есть. В этих жестах, нешведской непосредственности — вся твоя абдульская сущность.

Абдулкарим заказал жареную говяжью вырезку в кунжутном соусе. К ней лапшу. Ходовое блюдо. Заказывая, успел узнать у официантки ее телефон, попросил поставить другую музыку и спросил, хорошо ли повар жарил корову. После чего еще минут десять смеялся собственной шутке.

ЮВе заказал уху по-французски с айоли.

— Ай хорошо, щто мы кушаем вместе. А то все по мобила-шмобила, скушно, да?

— Конечно. А то, не встречаясь, как отпраздновать такое счастье? Прет нам нереально, Абдулкарим. Дашь больше, все подчистую сметут, сам знаешь.

— Да, ты — молодец. И тилифон поминял, как я тебе сказал? — Абдулкарим указал на мобилу ЮВе.

— Упс, не-а, не успел пока. На неделе куплю. «Сонька-Эрикссон», последняя модель. Видел уже? Качество фоток как у нормального цифровика. Прикольненько, да?

— Манда, — передразнил его араб. — А то я ни знаю, кто ты, откуда. «Прыкольненько»! Типа ты на Эстермальме всю жизнь прожил. И это… тилифон сегодня купи, понял? Башка тебе на щто, туда-сюда? У нас с тобой такой хороший бизнес. Слишком хороший, чтобы палить его из-за мобила-шмобила. Понял?

Иной раз араб и мог показаться простачком, но ЮВе четко усвоил: чувак — реальный профи. Фильтровал базар, на людях никогда не скажет «полиция», «легавый», «стрем», «кокаин», «кола» и «наркота». Знал, что официанты и посетители умеют подслушивать лучше крутого слухача с самой тонкой аппаратурой. Знал, что копы прослушивают мобилы, пасут абонентов. Железное правило Абдулкарима: звонить только с анонимной симки, менять симку каждую неделю, менять телефон раз в две недели.

— У меня, кроме тебя, еще два продавца, ты знаешь. Хорошо работают. Хуже тебя, да, но я доволен. Суммы и все такое — по тилифон. Цены упадут. Поставщики у моего хозяина так себе. Между ними и оптовиком еще два посредник как минимум.

— Так свяжись напрямую с оптовиком.

— Э, это ни мое дело — хозяйский. Ни на сибя работаем, да? Я думал, ты знаешь. Потом, оптовик, походу, в Англия. Трудно достать. Тяжело столковаться. Только я пришел ни про покупки-шмокупки базарить. Нам еще торговец надо. В пригород. Опытный и со связями на том рынке. Надо дилеров там искать. Чтоб шарил в нашем бизнесе, фишки знал, ну, ты меня понимаешь. Цены падают. А под Стокгольмом стали брать больше. В начале того года пропорция была двадцать в пригороде, восимдисят — центр. Сейчас пидисят на пидисят. Сечешь, хабиби? Районы на подходе. Все хочут, а ни только твой распальцованный дружки и клубный тусовка. Все. Шведы, чюрки, малолетка. Народный марка типа. Как «ИКЕА» или «Н & М». Больше оборот. Ниже цены. Больше навар. Врубаешься, студент?

ЮВе обожал слушать араба. Тот говорил по-шведски лучше, чем можно было предположить. Настоящий бизнесмен — про реальный бизнес. Напрягало одно: араб, походу, до смерти боялся своего босса. Любопытно почему.