Анри де Ренье

Шалость

Круг тем, трактуемых Анри де Ренье в своих романах, довольно ограничен. Все эти романы, в сущности, сводятся к иллюстрации положения, что жизненная роль человека предопределена судьбой, что люди являются в некотором роде марионетками, боже или менее забавными, боже или менее красочными, и что наилучшее, что может сделать человек, наивысшая его свобода заключается в безропотном покорении своей участи. Всякая попытка к бунту, к самоутверждению, всякая попытка играть роль Прометея неизменно кончается крахом. Страсти сильнее человека, и в какие бы прекрасные и героические личины они ни рядились, под этими личинами всегда скрывается грозный лик отвратительной, неумолимой и всесокрушающей стихии. Любовь не только не составляет исключение, но, напротив, является страстью самой разрушительной, самой коварной, самой манящей, самой прельстительной, а потому самой опасной. Рассказанная в «L’Escapade» повесть Анны Клод де Фреваль является вариантом повести Апулея о печальных последствиях попытки прекрасной Психеи разглядеть, со светильником в руке, лицо своего возлюбленного Амура…

…Особенностью романа является мастерское подражание эпистолярному стилю того времени, стилю писем мадам де Севинье. Письма маркизы де Морамбер — шедевр.

В «L’Escapade» Анри де Ренье отдает некоторую дань времени, именно: увлечению своего рода романтизмом, характерному для французской литературы последних лет… Этот романтизм является, однако, для Ренье довольно поверхностным и внешним, по существу он — писатель классический, писатель строгих линий, четкой и ясной формы.

А. Франковский

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

I

Лошади отказывались везти. Одолевая подъем, они выбивались из сил между натянутыми постромками; усилие заставляло выступать пот на их лоснящихся крупах и мускулистых ляжках. Сзади покачивалась тяжелая карета, то попадая широкими колесами в выбоины колеи, то давя своею тяжестью ее шершавые края. Иногда, наехав колесом на большой камень, приподнятый кузов на мгновение кренился набок, но тотчас же лошади, под щелканье кучерского бича и ругань почтальона, напрягая силы, продолжали медленный подъем. Наконец, достигнув вершины холма, они остановились. Человек, ехавший впереди, приблизился к дверце кареты.

Это был одетый в ливрею мужчина, слегка начинающий стареть, но все еще крепкий и наделенный приятной внешностью. Он был одет в сюртук каштанового цвета с отворотами и большими голубыми обшлагами, коричневый плащ и меховую шапку, которую носят путешественники. Стояли первые дни февраля, и холод давал себя чувствовать. В высоких перчатках мужчина держал поводья своей верховой лошади, сильного рысака, седло которого было снабжено кобурами, откуда выглядывали рукоятки двух кавалерийских пистолетов, — небесполезная предосторожность, ибо на дорогах нашего королевства рискуешь иногда наткнуться на неприятные встречи, и неплохо иметь под рукой что-нибудь внушающее уважение, особенно когда местность пустынна, наступающие сумерки возвещают приближение ночи и приходится сопровождать по горам и оврагам карету, полную женщин.