Шам

Трёх миллионов (будем реалистами, больше после поездки не останется, а деньги Марата пока считать не следует) на квартиру в Москве не хватит, даже на совсем убитую однушку. В Подмосковье – возможно, но такую квартиру и/или в таком месте, что ну её нафиг. Москва ему нравится, конечно, но в рамках разумного, жить в какой-нибудь халупе в часе на автобусе от электрички особого желания нет. Родной Харьков, увы, после четырнадцатого года закрыт, и похоже, что навсегда. То есть, конечно, его там с радостью встретят, вот только эта радость будет несколько односторонней. Антон привычно пожелал всяческих бед руководству Российской Федерации до седьмого колена включительно, и прихлебнул ещё кофе. Нет, можно, конечно, ещё разок скататься на борьбу с мировым терроризмом, тогда уже хватит и на какую-никакую однушку в Москве, особенно если попутно ещё немного на монетах поднять. В повторение предыдущего успеха в этом плане он не верил, время ушло, но, допустим, пятёрку, а то и десятку килобаксов сверху получится заработать. Можно, но не хочется. Не то чтоб была какая-то конкретная причина, а вот просто не хочется, и всё тут, причём от слова совсем. Ему и так в жизни слишком часто приходилось делать то, чего не хотелось, пора бы в этом плане что-то менять.

Питер? Питер ему нравился, но вот от реалий тамошнего рынка недвижимости Шарьин был далёк. Насколько там осуществимо взять что-то более-менее приличное за такую сумму? Вопрос, вопрос…

Севастополь? Прекрасный город, но до какой степени можно быть уверенным, что его не сдадут Украине при каких-то переменах в Кремле? Правильно, ни до какой нельзя, так что вычёркиваем.

Из миллионников ему ещё нравились Екатеринбург и Владивосток, надо бы посмотреть в Интернете, как там с ценами дела обстоят последнее время. Надо бы… но не сейчас, сейчас надо сил набираться, стейк сам себя не съест. Как там говорила героиня одной хорошей книги: «Я подумаю об этом завтра».245

– ¡Más un café, por favor!

                                            * * *

– Ребят, помогите, а? Не вижу ничего! Ребят, есть кто, а? – до догорающей колонны от ямы, где спрятались остатки их отделения, было где-то с полсотни метров, но стоны раненных и просьбы о помощи долетали. Настроения это, понятно, не улучшало.

– Ребят, помогите, пожалуйста! У меня дочки две дома!..

Гриша посмотрел на тёмное небо и вздохнул. Где-то на пределе слышимости рубили воздух вертолётные лопасти, и, как легко догадаться, принадлежали они отнюдь не спасательному вертолёту.

Передок злосчастной колонны, образованный ШО «Ра́йдо», американцы раздолбали в хлам буквально за три минуты. Отряду «У́руз», насколько уж Петренко мог судить из своей ямы по количеству горящих машин, повезло существенно больше – почти все успели в темпе свалить. Видимо, враги не ставили своей целью набить как можно больше жмуров, иначе вряд ли для них составило бы проблему накрыть и второй отряд.

Вот кому точно не повезло, так это находившейся где-то впереди, ближе к заводу, Весне. Отряд, сформированный из тех дончан, что так и не смогли пробить российскую бюрократию и обзавестись паспортами (а потому получали вдвое меньше), утюжили заметно тщательнее, Гриша насчитал как минимум три «пакета» какого-то РСЗО, пришедшихся по их позициям. С другой стороны, они вроде ещё раньше успели развернуться в боевые порядки, по крайней мере, в машинах не сгорели, уже хорошо.

Ладно, не до того сейчас – своих проблем хватает. Разгромив колонну, американцы не стали сразу добивать остатки выживших, ограничиваясь патрулированием с воздуха. Отступать, впрочем, тоже не давали – любое сколь-нибудь заметное шевеление влекло за собой немедленный прилёт, на чём шевелившийся чаще всего и заканчивался. Так погиб Крепкий – когда все выжившие с отделения Мордвина собрались в этой яме и немного отдышались после первых минут ада, он пополз к дороге, где раненных тогда просило о помощи заметно больше. Санитар успел проползти примерно половину пути, когда с неба по земле словно хлестнули огромной плёткой… Больше желающих не нашлось, хотя слушать стоны и мольбы было тяжело.

Сам Мордвин был возле машины, контролируя рассредоточение подчинённых, когда её накрыло, так что уже где-то час, как командование перешло к Морлоку. Командира отделения они, конечно, не бросили, и доволокли до ямы, но с обеими ногами, оторванными почти по яйца, плюс несколькими осколочными в теле, прожил он минут десять, не больше. В дотлевающем «Урале» остался так и не успевший выскочить Тура со своей СВДшкой, плюс ещё пара человек поймали осколки, но жить будут, если всё-таки удастся отсюда свалить. Что, прямо скажем, не факт.

– Отходить надо! – «гениальное» предложение, разумеется, подал Цуцик. – Толпой на рывок, и в рассыпную. Всех не накроют.

– Ты дурак? – Юрец, средних лет мужик и не новичок в Конторе, попавший к ним после того, как пропустил две предыдущих командировки, нервно кивнул туда, где в темноте угадывались разбросанные по земле куски Крепкого. – По земле от «птички» не убежишь, выщелкнет по одному.

– А тут всех сразу накроет! – не сдавался Цуцик. – Как этих!