Шам

Ни джихадок, ни шахидок в итоге так и не появилось, а единственным событием за следующий час стал проезд (с востока на запад) десятка пикапов и грузовиков с доблестной сирийской пехотой, явно откуда-то драпавшей. Смуглые асадиты, сидящие на сваленных в кузовах кучах подушек и матрасов, радостно улыбались и махали руками, не ощущая, похоже, ни малейшего неудобства от того факта, что они только что бросили позиции и оголили правый фланг всей группировки. Шарьин почувствовал сильное желание устроить тренировку в стрельбе из гранатомёта по движущейся мишени, но благоразумно его подавил. При том, что никто ни малейших иллюзий по поводу «садыков» не строил, командование явно бы сочло это перебором.

Солнце припекало, но поднявшийся ветерок давал некоторое облегчение, и Антон, удобно расположившийся, на большом придорожном камне, впервые порадовался своему назначению внештатным гранатомётчиком – на позиции его сослуживцы уже отстреляли больше половины привезённого с утра БК и, судя по всему, готовились ехать за новой порцией. Загрузка ящиков в КАМАЗ на складе РАВ была наименее нравящейся Шарьину частью артиллерийской жизни – даже разгрузка куда легче.

Синий грузовик-вездеход с «погруз-командой» выкатился на дорогу, подняв тучу пыли, и, к неудовольствию Антона, остановился рядом с ним.

– Давай в кузов, Интеллигент! И остальных зови! – физиономия сидящего в кабине Червонца была до отвращения радостной. – На погрузку едем!

Шарьин молча кивнул и, проходя назад, с чувством сплюнул на каменистую обочину.

                                            * * *

Солнце палило немилосердно, и даже врывающийся в открытые окна поток воздуха не приносил заметного облегчения. Скорее уж, вызывал ассоциацию с тепловой пушкой. Ладно, по крайней мере, пыли почти нет – по асфальту же едут. Вспоминая вчерашний день и почти полуторостокилометровый марш по просёлочным дорогам…

– Что, братья, готовы? – Равшан нервно потеребил бороду, глаза-маслины перескакивали с одного «брата» на другого. – Во славу Аллаха, да?

Марат чуть слышно вздохнул. Средних лет таджик неплохо говорил по-русски, нахватавшись языка на подмосковных стройках, но уж лучше бы он ничего, кроме таджикского, не знал – его излишняя разговорчивость всерьёз утомляла, не говоря уж о религиозности.

– …жара не такая, как у нас, в Фергане. У нас…

– Равшан, за своим сектором смотри. – Валеев кивнул налево-назад. – Не отвлекайся, брат. Про небо не забывай тоже.

Таджик чуть виновато кивнул и бдительно уставился, куда сказано. Не то, чтоб этого было много толку, но после событий прошлой недели наверх все посматривали с опаской.

После их первого боя за блокпост всё некоторое время шло неплохо – «русская» рота продолжала действовать на коммуникациях взявшей Мосул группировки, «кусая» противника и отходя. Потери были, но вполне приемлемые – всего семеро двухсотых за три недели боёв с многократно превосходящим противником можно считать чудом, особенно с учётом того, что ущерб врагу они нанесли больший на порядок. Смертника за это время применяли всего один раз, причём им стал добровольно вызвавшийся узбек, тот самый «самострельщик» из первого боя. Насколько уж на него повлиял тот факт, что простреленная ступня загнила, неизвестно, да никого это особо и не волновало, если честно, и уж Марата точно меньше всех. Не назначили добровольцем его самого, и то хорошо.

Как и все хорошие времена, эти долго не продлились – пять дней назад при очередном перемещении две машины внезапно превратились в пылающие кучи искорёженного металла, и выжившим осталось лишь в бессильной ярости (и страхе, чего уж там) всматриваться в бледное от жары небо, ища точку парящего в вышине ударного беспилотника. Некоторые, кстати, утверждали, что разглядели вражеский аппарат, но лично Марат так ничего и не увидел.

Рота потеряла восемь человек. Не так много для подразделения в шестьдесят рыл, особенно с учётом время от времени прибывающих новичков. Но, как назло, удар пришёлся по Лече и сформировавшемуся вокруг него кружку «бывалых», так что количество людей с более-менее существенным боевым опытом вновь упало до опасно низких значений. Собственно, помимо самого Аслана и его зама Умара, таковых осталось всего трое, включая Марата. А учитывая, что двое других интеллектом не блистали совершенно, Валеев не слишком удивился, когда руководить операцией не скрывающий недовольства Аслан назначил именно его.

– Фура впереди! – Артур, сидящий за рулём, возбуждённо заёрзал. – Догоняем!

Марат присмотрелся – кажется, фура идёт одна, охраны нет. То, что доктор прописал.

– Работать буду я! Всем внимание на свои сектора!

Жаль, конечно, что вместо Ильяса и Равиля ему навязали этого таджикского придурка, ну да ничего не поделаешь – Аслан явно не хочет допускать формирования тесно спаянных групп, в лояльности которых он не уверен. Поэтому Равиль попал в другой взвод, а Ильяс вообще в «личном резерве комроты», так сказать – учится работать с единственной оставшейся у них крупнокалиберной снайперкой. Талант у тощего шахматиста к этому делу обнаружился, как ни удивительно.