Шамал. В 2 томах. Том 2. Книга 3 и 4

– Салам, – тупо произнесла в ответ Шахразада. Она полулежала, опершись спиной на многочисленные подушки на постели из ковров, ее лицо опухло от слез. Дверь в ванную была приоткрыта, оттуда доносился звук льющейся из крана воды. – Можете поставить его сюда, на постель.

– Да, ваше высочество. – Старая женщина подчинилась. Бросив косой взгляд в сторону ванной, она молча вышла.

– Завтрак, Томми, – крикнула Шахразада, стараясь, чтобы ее голос звучал весело. Ответа не последовало. Она слегка пожала плечами, хлюпнула носом, чувствуя, что слезы вот-вот хлынут опять, потом подняла глаза, когда Локарт вышел из ванной. Он побрился и был одет в зимнюю летную форму: толстые высокие ботинки, брюки, рубашка и толстый свитер. – Кофе? – спросила она с робкой улыбкой, ненавидя его застывшее лицо и ту неодобрительную мину, которую он носил.

– Через минуту, – отозвался он без всякого энтузиазма. – Спасибо.

– Я… я заказала все в точности как ты любишь.

– Выглядит вкусно… начинай, не жди меня. – Он подошел к бюро и принялся завязывать галстук.

– Со стороны Азадэ было действительно чудесно отдать нам эту квартиру, пока она в отъезде, правда? Здесь гораздо лучше, чем дома.

Локарт взглянул на ее отражение в зеркале.

– Когда мы сюда переезжали, ты так не говорила.

– О, Томми, разумеется, ты прав, но, пожалуйста, давай не будем ссориться.

– Я и не ссорюсь. Я сказал все, что хотел, и ты тоже. – Верно, сказал, подумал он, мучаясь, зная, что она так же несчастна, как и он, но не в состоянии ничего с этим поделать. Кошмар начался два дня назад, когда Мешанг бросил ему вызов в присутствии Шахразады и Зары, и продолжался до сих пор, отрывая их друг от друга, ставя на грань сумасшествия. Два дня и две ночи горьких слез и его без конца повторяющихся уверений: «Не переживай, проживем как-нибудь, Шахразада», а потом обсуждений их будущего. Какого будущего? – спросил он у отражения, снова готовый взорваться.

– Вот твой кофе, Томми, дорогой.

Он с мрачным видом принял чашку, сел на стул лицом к ней, не глядя на нее. Кофе был горячим и превосходным, но не прогнал изо рта скопившуюся там горечь, поэтому он оставил его почти нетронутым, встал и отправился за своей летной курткой. Слава богу, я сегодня лечу в Ковисс, подумал он. А, к чертям все!

– Когда я увижу тебя, дорогой, когда ты вернешься?

Он видел, как пожал плечами, ненавидя себя в этот момент, желая сжать ее в объятиях и сказать ей, как глубоко он ее любит, но за последние два дня он переживал эту агонию уже четыре раза, а она по-прежнему оставалась неумолимой и неподатливой, как ее брат.

– Покинуть Иран? Уехать из дома навсегда? – вскрикнула она. – О, я не могу, я не могу!

– Но это же не навсегда, Шахразада. Мы проведем какое-то время в Эль-Шаргазе, потом поедем в Англию, ты влюбишься в Англию и в Шотландию, Абердин…

– Но Мешанг говорит, что…

– Да пошел он к черту, твой Мешанг! – крикнул он, увидел страх в ее глазах, но это только подстегнуло его злобу, превращая ее в ярость. – Мешанг не Господь Вседержитель, черт бы меня подрал! Что он вообще может знать? – И она заплакала, как перепуганный ребенок, сжавшись в комок и отстраняясь от него. – О, Шахразада, прости, прости меня… – Он обнял ее, почти баюкая ее словами о своей любви, ей было так покойно в его объятиях.

– Томми, послушай, дорогой, ты был прав, а я была неправа, это все моя вина, но я знаю, что нужно сделать: завтра я пойду и поговорю с Мешангом, я уговорю его назначить нам содержание, и… в чем дело?

– Ты, черт побери, ни слова не слышала из всего, что я говорил.

– Да нет же, я все слышала, правда-правда, я слушала очень внимательно, пожалуйста, не сердись снова, ты, конечно, имеешь полное право сердиться, но я слу…

– Ты что, не слышала, что сказал Мешанг?! – вспылил он. – У нас нет денег, деньги кончились, дом сгорел, все деньги семьи полностью под его контролем, полностью, и если только ты не будешь слушаться его, а не меня, ты больше ни гроша не получишь. Но это все ерунда, я могу зарабатывать достаточно для нас обоих! Я могу! Суть в том, что нам нужно уехать из Тегерана. Уехать на… на недолгое время.

– Но у меня нет документов, совсем нет, Томми, и я пока не могу их получить, а Мешанг прав, когда говорит, что, если я уеду без документов, меня никогда не пустят назад, никогда, никогда.

Снова слезы и снова споры, в которых ему никак не удавалось достучаться до нее, после чего опять лились слезы, потом они легли спать, попытались уснуть, но сон не шел ни к нему, ни к ней.

– Ты можешь остаться здесь, Томми. Почему ты не можешь остаться здесь, Томми?

– О, ради бога, Шахразада. Мешанг выразился совершенно ясно. Он не хочет, чтобы я здесь остался, и иностранцев выдворяют из Ирана. Мы отправимся куда-нибудь еще. В Нигерию или в Абердин, куда-нибудь в другое место. Упакуй чемодан. Ты полетишь на 125-м, и мы встретимся в Эль-Шаргазе – у тебя есть канадский паспорт. Ты канадка!

– Но я не могу уехать без документов, – запричитала и заплакала она, повторяя все те же доводы, снова и снова, поливая их слезами.