Шаман

Слухи бежали впереди отряда. Войско ваньяров собралось и ожидало их, но Огерн снова созвал двергов и клайя, а бихару оказались бойцами почище ваньяров, а спины верблюдов по боевым качествам вовсе не уступали хваленым ваньярским повозкам. Когда бой завершился и ваньяры позорно бежали, Огерн осмотрел свое войско, подсчитал потери и с печалью обнаружил, что десятая часть бихару и клайя пала. Однако войско Огерна не успокоилось на достигнутом: бихару и клайя гнали убегающих ваньяров с такой страстью, что те скоро запросили пощады и согласились на перемирие. Огерн покинул ваньяров, взяв с них честное слово жить в мире с соседями и никогда ничего и никого не красть. Затем он попросил Лукойо рассказать ваньярам о битве между Улаганом и Ломаллином, и, когда полуэльф завершил свой рассказ, Огерн стал уговаривать ваньяров отречься от Улагана, от которого теперь не осталось даже призрака, и обратиться к Ломаллину.

К тому времени, как отряд Огерна покинул посрамленных захватчиков, слухи о карающих мстителях распространились по всей округе, потому все, кто продолжал творить зло, переставали этим заниматься из страха перед шаманом и сопровождающими его беспощадными бихару.

Наконец, когда отряд достиг берегов северной реки, отделявшей земли, населенные бири, от земель их соседей, Огерн слез с верблюда и вернул его бихару. Он поблагодарил их от всей души за то, что проводили их с Лукойо и помогли разделаться с остатками врагов. Кочевники удалились, увозя с собой львиную долю захваченных у разбойников трофеев. Себе Огерн не взял ничего, а Лукойо все же прихватил на двоих немного золота и драгоценных камней. Потом шаман с полуэльфом переправились через реку и пошли по лесам. Местность становилась все более и более знакомой. Наконец деревья расступились, и глаза Огерна наполнились слезами: он приготовился увидеть разоренную деревню.

Каково же было его изумление, когда он увидел родную деревню в точности такой, какой она была при жизни Рил. Молодая женщина, приглядывавшая за игравшими детьми, увидела Огерна и Лукойо, радостно вскрикнула и побежала им навстречу.

Лукойо смотрел на нее и не верил собственным глазам. Наконец и он восторженно закричал, отбросил в сторону свой мешок и во всю прыть бросился навстречу женщине. Огерн проводил друга удивленным взглядом, но потом вспомнил, что в свое время убегавшие из деревни бири разбились на несколько отрядов. Значит, Эллуэра все-таки осталась жива, а Лукойо зря ее оплакивал!

О нет, не зря! Потеряв ложное божество, питавшее их злобой и ненавистью, ваньяры утратили силу. Бихару гнали их до тех краев, откуда ваньяры начали свои захватнические походы. Бывшие захватчики стали возделывать землю. Среди них появились шаманы и стали править ими, поучая и наставляя ваньяров в вере в бога, которому не страшна смерть. Так разве зря столько странствовал Лукойо, разве зря он потратил столько сил на борьбу со злом?

Огерн поднял мешочек с золотом и взвесил его в руке. Он решил, что отдаст его Лукойо, как только тот оторвется от возлюбленной. Приключения закончились, и полуэльф приобрел не только золото, но и опыт и мудрость. Он вернулся домой, вернулся достаточно богатым для того, чтобы жениться и завести детей, и даже для того, чтобы увидеть, как на свет родятся дети его детей.

Эпилог

— Значит, мы и есть дети тех детей, дедушка? — спросил старший мальчик.

— Да, озорник, и ты это отлично знаешь, — ответил Лукойо и, протянув руку, шутливо потрепал внука за ухо. — Отлично знаешь, потому что эту историю все вы слушали уже десяток раз.

— Но она нам не наскучила, — заверила деда старшая внучка.

— Вот это славно, — похвалил девочку Лукойо, ведь он всякий раз немного переиначивал свой рассказ, чтобы он был интереснее. — Я ведь намерен рассказать вам эту историю, чтобы вы никогда ее не забывали, чтобы потом как следует вколотили ее в уши ваших собственных внучат!

Но было кое-что, чего Лукойо своим внукам не рассказывал. Он не рассказал им о том, что Огерн некоторое время погостил в деревне и понаблюдал за тем, как растет его сын, которого взяла к себе пара бири. Огерн не стал говорить мальчику о том, что он — его настоящий отец: это было бы жестоко по отношению к тем людям, которые воспитывали ребенка, как родного. Огерн оставил бири, взявшим к себе его сына, несколько золотых безделушек, которые они могли бы продать, а потом заставил себя уйти из деревни.

Этого Лукойо внукам не рассказал. Свой рассказ он закончил, по обыкновению, так:

— Бири попросили Огерна стать их вождем и править всеми племенами. Но он видел, что они и сами, без него, переустроили свою жизнь, хотя, конечно, в том, что враги оставили бири в покое, была большая заслуга Огерна. К тому же он уже успел позаботиться, чтобы во всех племенах имелись и шаманы, и вожди, и потому сказал своим соотечественникам, что должен отправиться в странствия, на поиски своей возлюбленной. Сородичи поняли его, хотя и не знали, о какой возлюбленной говорит Огерн. Шамана проводили пышным пиршеством и не стали удерживать.

— Вот так Огерн ушел из деревни, — сказал Лукойо.