Шаман-гора

Не получилось – она просто сидела, уронив голову на сжатые кулаки, и не шевелилась. Как все быстро, оказывается, может закончиться. Когда-то, девчонкой-подростком она размышляла о смерти и о том, что человеку, в принципе, отпущено не так уж и много. Но и не мало – лет девяносто. А потом – темнота и небытие. Не-бытие. За которым ничего нет. Это слово пугало и завораживало. Примиряло с неизбежным наступлением этого самого небытия лишь то, что все это будет ещё нескоро, и она много чего успеет натворить. И вот её поставили перед фактом – твой срок отмерян и почти закончился. Не завтра, нет. Но – не более месяца, в лучшем случае – двух. Если к тому времени она ещё будет что-то соображать и уметь считать. Рак мозга – это не рак желудка, мозгом думают. И страдают.

Позади раздался шорох, затем все стихло – кто-то из прислуги заглянул в кабинет и испуганно убежал. Хорошо, что Виталия нет, он вернется лишь послезавтра со своей деловой встречи в Лондоне. К этому времени она должна решить, как ей быть. Она взяла слово с доктора Винниченко, что тот ничего не скажет её мужу, ни при каких обстоятельствах. Ни при каких. Вспомнились сочувствующие глаза, тихий голос. Он так старался помягче сообщить ей, что она скоро умрет, что ей даже жалко его стало.

Какие, к черту, психологи, какие химио- и радиотерапии, какая операция, если шансов все равно нет?! А умирать все же лучше не лысой безумной страхолюдиной, а красивой и хорошо пахнущей леди. Мари всхлипнула и поднесла к носу рукав плаща, пахнущий «O’kelle» и немного ванилью.

Ни о каких двух месяцах нечего и думать, у неё осталось два дня – пока мужа нет дома.

Мари на секунду задумалась – может быть, стоит позвонить Виталию и попросить его заехать к Анне в Париж? Так удастся выгадать ещё пару дней. Или не стоит? Он наверняка забеспокоится и тут же примчится, узнать, что с ней случилось.

Она встала, открыла одну из створок дубового шкафа, покрытую великолепной резьбой. За ней был сейф. Пальцы привычно набрали знакомый шифр. За стальной дверцей среди каких-то папок и футляров с драгоценностями лежала «беретта». Вот он – последний шанс уйти достойно, не вызывая жалости и брезгливости.

Мари ещё постояла, прижимая ледяные пальцы к вискам и не отводя глаз от пистолета. Удивительно, но его вид подействовал успокаивающе. Однажды она решила, что если у неё будет один день до смерти, она проведет его без слез и сожаления. Просто – проживет, как все остальные. Так почему же не получается? Ведь у неё их целых два…

Когда это началось? Наверное, в тот день, когда они гуляли по Риму. Ранняя весна в Италии прекрасна, а то, что у неё внезапно закружилась голова, так это от пьянящего аромата цветущих деревьев. А если опереться на локоть Виталия, то вообще можно не обращать внимания. Услышав, что она устала, он отвел её в отель – на этот раз они остановились в маленькой гостинице на via in Arcione неподалеку от фонтана Треви.

Потом это повторялось – раз за разом, наплывало волнами, заставляя хвататься за стены и мебель. Противно дрожали колени, а в животе появлялся страх – Мари не понимала, что с ней происходит. В конце концов, уговоры мужа подействовали, и она отправилась к врачу, к всегда улыбчивому и внимательному Алексу Винниченко, почти другу семьи. Это было две недели назад.

И вот – приговор.

Она захлопнула сейф и вернулась к столу. Два дня – на то, чтобы составить завещание и написать Виталию письмо. Впрочем, зачем писать, Алекс ему и так все потом скажет… Хотя, нет – она будет писать не о том, почему уходит, и уходит так, а о том, что его любовь останется с ней и за темным порогом. Навсегда.

Тут ей, наконец, удалось заплакать. Ненадолго.

***

В эту ночь Мари решила не спать. Слишком большая роскошь – спать, когда счет уже пошел на часы. Она была необыкновенно деятельна – подготовила завещание, чтобы завтра передать один его экземпляр нотариусу, потом разобрала бумаги и кое-какие вещи. Не хотелось, чтобы кто-то потом рылся в них из праздного любопытства. Безалаберно-легкий мирок её шкафов, комодов и секретера приобрел относительную чинность.

Утро застало её на кухне с чашкой крепчайшего кофе в руках. В последнее время она почти отказалась от любимого напитка. Теперь можно. Удивительно, но уж третий день голова не кружилась, совсем. Но так бывает, сказал доктор Винниченко, ценный и проверенный эскулап. Так бывает перед новой атакой болезни.

Он был прав – лоб неожиданно покрылся мерзкой испариной, а колени затряслись. Пришлось валиться на диван и лежать, ожидая, пока отхлынет тошнотворная слабость.

Потом позвонила Лариса – ей хотелось посидеть где-нибудь, поболтать. Почему бы и нет? Вот только надо отвезти завещание. Значит, в два в «Solo», где все, кроме цен, крошечное – столики, чашечки с вкуснейшим кофе, пирожные со свежей клубникой…

Она заказала их сразу полдюжины – теперь о фигуре не было смысла заботиться.