Шампанское по воскресеньям

Я достал из кармана телефон и проверил почту. Наконец Славик соизволил откликнуться на мою просьбу несколькими предложениями, из которых я узнал, что Ирина Геннадьевна много лет замужем и что её муж – настройщик пианино. Никакого криминала за ним не числилось. Полине 25 лет, она не замужем и живёт отдельно от матери. Играет на скрипке в симфоническом оркестре, бывает за границей на гастролях. Вот и все сведения.

Прочитав сообщение, я задумался.

«Встречаться завтра с Полиной или нет? – размышлял я, вспоминая её открытое лицо, ножки в рыжих сапожках и оставленные в наследство миллионы, и невольно задавался вопросом: – Какое впечатление на богатую скрипачку из симфонического оркестра может произвести мой миниатюрный парашют, нерегламентированный рабочий день и вечная проблема с наличностью?»

Отвечать на вопрос не хотелось. Я с надеждой добавлял на чашу весов со знаком плюс свои внешние данные, весёлый нрав и чувство юмора, но одно только безденежье перетягивало абсолютно всё.

Для личной встречи мне, разумеется, не требовалось разрешение Юрия Львовича, но даже если бы встреча была личной, я не удержался бы от интересующих нас с шефом вопросов. Пришлось его негромко потревожить.

– Юрий Львович…

Шеф открыл глаза.

– Я не сплю. Что у тебя?

– Славик объявился. Информации – кот наплакал.

– Главное – что за информация. Полину с матерью окружают матёрые уголовники?

– Отнюдь. Не знаю, чем занимается Ирина Геннадьевна, которая по определению нашей клиентки – хваткая женщина, но если и она имеет отношение к музыке, то могу сказать, что там царит музыкальная идиллия и нет никакого криминала.

– Музыка? Она ведь танцевала.

– Шеф, вы меня удивляете. Это когда было?

– Оставим её… От меня ты чего хочешь? Чтобы я благословил тебя на подвиги в личной жизни?

– Разве у вас нет вопросов к Полине и её матери?

– Сейчас уже нет… после того, что ты мне рассказал. Может быть, субботу тебе лучше потратить на поддержание своей физической формы? Мне кажется, ты давно не посещал спортивный клуб. И на стрельбище мог бы сходить.

Я не удержался от возмущения.

– Юрий Львович, ваша непоследовательность поражает! Не далее чем сегодня утром вы сокрушались по поводу моего одиночества и отсутствия в моей жизни полноценных завтраков. Вы не забыли, надеюсь? А спустя всего три часа посылаете меня в субботний день дубасить друг друга со спарринг партнёром вместо того, чтобы посоветовать, куда лучше пригласить девушку холодным январским вечером.

Шеф довольно улыбнулся, будто его позабавило моё напоминание о его противоречивости. Мне это не понравилось.

– Конечно, чужие проблемы ничего кроме улыбки вызвать у вас не могут. Я, несомненно, пойду в клуб, вы же начальник.

Юрий Львович залился смехом. Я ожидал от него чего-нибудь подобного. Смотрел в его сузившиеся от смеха глаза, на трясущуюся бороду и не забывал поглядывать в сторону лифта. Наконец шеф успокоился.

– Ты на самом деле рассчитываешь разделить с Полиной ответственность за рациональное использование её миллионов?

– Юрий Львович, вы как скажете… Ничего после не захочешь.

– Значит, и не очень хотелось.

Надо было прекратить этот никчемный неприятный разговор. Я решил, что сам определюсь, как поступить, и сменил тему.

– Между прочим, жаль, что Ветров не знает, встречался ли Александр со своей тёткой в последнее время, – сказал я.

– Попробуем узнать это у него самого.

– Я думаю, что шансов никаких, правды не скажет.

– Пусть солжёт. Главное понять, что он солгал.

Юрий Львович достал из кармана пальто газету, которую ему выдали в метро, и продолжил её изучение, начатое ещё в подземке. Я же задремал, вспоминая Полину.

Через какое-то время мы поменялись занятиями: он дремал, а я листал бесплатную газету шефа. Добравшись до спортивной страницы, с трудом осилил её заголовки в стиле дешёвого стеба и после снова задремал. Просыпался я периодически, когда лифт в дальнем конце коридора с шумом открывался или на этаже кто-нибудь хлопал дверью. Я щурился, глядя в сторону лифта, убеждался в том, что это не Александр или в том, что разбудил меня не лифт, и продолжал дремать. Что касается Юрия Львовича, то он, уткнувшись подбородком в воротник пальто, ни на какой шум не реагировал, полностью положившись на меня.

Я ждал около часа. Наконец не выдержал и кашлянул. Шеф вздрогнул и поднял голову.

– Извините, Юрий Львович. Вам не кажется, что мы ошиблись?

Я деликатно сказал «мы», хотя это была исключительно его затея – заманить Александра в прямом смысле на живца.

– Сколько уже? – сонно спросил он.

– Почти два.

– До встречи с Ветровым у меня ещё были сомнения. – Он заворочался на стуле, меняя позу. – Мы же не знаем, где его застал звонок матери. Он мог быть с пассажиром за городом или где-нибудь на окраине.

– А вас не посещала простая мысль, что Александр может ограничиться телефонным звонком? – Я подумал об этом много раньше, но не хотел преждевременно огорчать шефа. – Позвонит Ветрову и объяснит ему ещё раз в предельно доступных выражениях, как надо себя вести и что будет, если тот его не послушает.