Шанхай. Книга 2. Пробуждение дракона

Инь Бао ценила себя высоко и спала лишь с мужчинами, способными заплатить за ее услуги ту непомерную цену, которую она запрашивала. А в течение ночи она частенько успевала обслужить нескольких клиентов. Несмотря на то что Инь Бао не соглашалась принимать участие в конкурсах «ночных бабочек», которые проводились журналами Чарльза Суна, она пользовалась популярностью в прессе. Мужчины, воспевая ее красоту, сочиняли стихи, которые присылали в журналы, а те их охотно печатали. Многие воздыхатели проделывали долгий путь до Шанхая лишь для того, чтобы взглянуть на Инь Бао хоть одним глазком. Она была популярнее знаменитых оперных певцов, а по городу передвигалась в открытом экипаже, запряженном парой белых жеребцов. Когда на ее пути оказывались куртизанки классом ниже, она кричала на них и требовала освободить дорогу. Именно она в одной из таких уличных стычек назвала свою товарку «жопомордой сукой» и таким образом, сама того не ведая, вдохновила Чарльза Суна на карьеру издателя.

Инь Бао одевалась только в эксклюзивные платья. Она с искренним удовольствием перевоплощалась в персонажей романа «Сон в красном тереме». Ей нравилось наряжаться в изысканные исторические костюмы, сшитые ее старшей сестрой. Она исполняла для своих клиентов много женских ролей, включая роль госпожи Чао, влиятельной наложницы, которая находится в «добрых отношениях» с монахиней Мяоюй. Порой Инь Бао одновременно исполняла две эти роли — специально для тех глупых мужчин, которые полагали, что одна женщина не сможет удовлетворить их похоть. Но самой любимой у нее была роль Ся Цзиньгуй — красивой, но коварной дочери купца, поставщика императорского дворца. Ся Цзиньгуй — настоящая мегера. Она терроризирует Сянлин, вынашивает планы отравить ее, но в результате сама умирает от отравления. Необычайное сексуальное мастерство Инь Бао позволяло ей выстраивать сцену так, что ее «смерть» от принятого по ошибке яда совпадала с тем моментом, когда у клиента наступал оргазм.

Газетчики, до которых дошел слушок об этих невероятных постельных подвигах, из кожи вон лезли, изобретая эвфемизмы, чтобы описать их максимально подробно и в то же время не выходя за рамки приличий. Инь Бао собирала публикации о себе и часто, замирая от эротического самовозбуждения, слышала, как ночью фразы оттуда цитируют другие девицы.

Обе дочери знали, что лишь одна из них унаследует имя матери. Новая Цзян станет полновластной хозяйкой всего, чем владеет мать, включая три ее борделя и многочисленные курильни опиума, а также получит в наследство неоспоримое право по собственному усмотрению решать судьбы не только своих служащих, но и сестер. Для Цзян не являлось секретом, что младшая и средняя дочери недолюбливают друг друга, она понимала: та из них, которая проиграет в состязании за наследство, потеряет все вне зависимости от того, что будет написано в завещании матери.

Цзян подумала об обязанностях Договора Бивня, которые вместе с имуществом и именем будет вынуждена принять ее наследница, и, отвернувшись от окна, посмотрела на среднюю дочь Май Бао, стоявшую посередине комнаты. Она обладала классической красотой, длинными стройными ногами, тонкой талией, а ее безупречная кожа была настоящим чудом. При взгляде на Май Бао вспоминались чистопородные лошади и величавость, присущая этим царственным существам.

Май Бао тоже нравилось исполнять роли из «Сна в красном тереме», но не те, которым отдавала предпочтение младшая сестра. Она любила перевоплощаться в Сюэ Баочжай, Бесценную Добродетель, жену Цзя Баоюя — любящую дочь и верную супругу.

Когда Май Бао играла Бесценную Добродетель впервые, Инь Бао скользнула к матери и то ли профыркала, то ли прошипела:

— А я-то думала, что мужчины приходят к нам, чтобы хоть ненадолго сбежать от жен вроде Бесценной Добродетели.

— Мужчины приходят сюда по многим причинам, — с улыбкой откликнулась Цзян. — Помни об этом, дорогая.

— С какой стати я буду помнить об этом, матушка? — с вызовом ответила Инь Бао.

Она улыбнулась так, как может улыбаться только молодая женщина в расцвете сил, и, наклонившись, долгим поцелуем прильнула к губам матери. Цзян впервые заметила, что по ощущению и на вкус губы младшей дочери — точь-в-точь такие же, какими много лет назад были губы ее отца. Она похлопала Инь Бао по руке, подумав при этом: «Не так быстро, доченька, ты станешь королевой и войдешь в Договор Бивня».

Май Бао также неоднократно выступала в образе Ши Сянъюнь, Дымки над Рекой — девицы неопределенного вида, пресной и безвкусной. Приговор Инь Бао в отношении игры Май Бао в этой роли был немногословен и жесток:

— Старшая сестрица обладает непревзойденным талантом скучно изображать скучных людей. Теперь благодаря Май Бао мы точно знаем, как выглядит человек, которому не стоило бы рождаться на свет. Как мило с ее стороны!

— Тот, кто кажется скучным одному, может возбуждать другого, — философски откликнулась Цзян.

— Да, матушка, но горшок с медом — он для всех горшок с медом.