Шанхай. Книга 2. Пробуждение дракона

— …предал Договор Бивня? — закончила за него Цзян. — Кто нарушил клятву?

Черты лица Убийцы разгладились.

— Никто из Троих Избранных, — ответил он.

Послышался вздох облегчения, но в следующий момент все лица повернулись к Резчику. Формально он не входил в число Избранных и при этом являлся единственным, кроме них, кто знал о местонахождении Бивня.

— Мой старший сын, — проговорил Резчик. В его голосе звучала боль. — Это он предал всех нас. Позор на мою голову!

— Откуда ты знаешь? — спросил Убийца.

— Я получил послание от Чэсу Хоя, евнуха вдовствующей императрицы.

— Зачем ему это понадобилось?

— Главный евнух императорского двора испокон века являлся покровителем Резчика.

— И ты нам не сказал об этом? — осведомилась Цзян.

— Наш Убийца — в числе ближайших приближенных бандита Ту, — медленно заговорил Резчик. — Мы сможем действовать только тогда, когда тот вызовет Лоа Вэй Фэня. Предпринять что-либо раньше означает поставить сохранность Бивня под угрозу.

— Ту Юэсэнь слишком зажился на этом свете, — повернувшись к Лоа Вэй Фэню, сказал Конфуцианец.

— Нет, — отрезал Резчик. — Все еще существует вероятность того, что он может оказаться Человеком с Книгой. — Обращаясь к Убийце, он спросил: — Ту читал «Ицзин», когда составлял план действий?

Лоа Вэй Фэнь кивнул, подумав: «Одни секреты внутри других!»

— Нужно действовать, — сказал он. — Мы должны перепрятать Бивень.

— Как?

— Действительно, как и куда? — спросил Конфуцианец.

— Мы спрячем его у меня. — Цзян шагнула вперед. — Кроме того, мы используем отвлекающий маневр.

Шанхай являлся городом множества глаз, где секретность была крайне дорогим и зачастую иллюзорным предметом роскоши. Шпионы сновали повсюду и доносили обо всем: о каждом новом лице, появившемся по соседству, о любом человеке, который вдруг изменял своей привычке и заказывал в лавке не те товары, что обычно, о каждом экипаже и рикше, проезжавшем мимо, о любом громоздком грузе, который несли или везли по улице. Существовало множество тех, кто был готов щедро платить за то, чтобы тысячи и тысячи глаз зорко следили за происходящим и немедленно докладывали об этом. Поэтому не вызывало сомнений — соглядатаям будет обещано щедрое вознаграждение за сведения о том, что носильщики или рикша перевозили громоздкий и тяжелый предмет около шести футов длиной. Шпионы мобилизуют на слежку своих детей, а те — своих друзей. Тысячи глаз превратятся в сотни тысяч, и Трое Избранных отдавали себе в этом отчет.

— Какого рода отвлекающий маневр нам нужен, чтобы перепрятать Бивень? — спросил Конфуцианец.

— Что-нибудь очень значительное, — ответила Цзян.

В чреве старой джонки воцарилась тишина, нарушаемая лишь плеском зловонных вод Сучжоухэ о ее корпус. Все понимали: существует только один отвлекающий маневр, пригодный для данного случая, но он может стоить человеческих жизней.

Наконец Убийца произнес то, что не осмеливались высказать остальные:

— Пожар.

* * *

Зарево напоминало великий пожар, пожиравший Город-у-Излучины-Реки в ту ночь, когда сорок лет назад Сказительница отправилась в свое историческое путешествие вверх по реке. Как и тогда, первым загорелся бордель, и огонь быстро перекинулся сначала на деревянные постройки, стоявшие по соседству, а потом — на дома по другую сторону улицы. Ветер подхватывал пламя и перебрасывал его через дорогу, поджигая кровли зданий. Повсюду слышались крики обожженных и умирающих.

Второй отвлекающий маневр состоял в том, что Резчик и Конфуцианец вытащили из южного входа в Муравейник длинный ящик из красного дерева, в котором вплоть до этого дня хранился Бивень, и понесли его по улицам Шанхая. Одновременно с этим из западного выхода появилась Цзян, покрикивая на странно одетого носильщика, который нес длинный свернутый ковер.

— Поторапливайся, лентяй! Если мой ковер сгорит, ты сгоришь вместе с ним! — Она радовалась, видя, что внимание всех, кто находился вокруг, занято исключительно пожаром, — Скорее, — прошептала она. — Гроза приближается.

Убийца поправил ковер на плече. Он низко склонил голову, но его глаза цепко ощупывали каждый метр улиц, по которым они шли, направляясь в заведение Цзян. Бивень Нарвала, завернутый в ковер, был надежно укрыт от глаз любых соглядатаев.

Ту унюхал запах дыма раньше других. Он вскочил на ноги и подбежал к высоким окнам своего кабинета в здании склада, выходящем на Сучжоухэ. Поначалу он не увидел дыма, но потом заметил тонкую черную полоску, будто рассекавшую луну, низко висевшую на восточной половине небосвода.

— Пожар, хозяин!

Мозг Ту напряженно работал. Пожары не были редкостью в Городе-у-Излучины-Реки, но сейчас в его душе почему-то родились подозрения.

— Вызвать всех командиров. Мы выступаем сегодня ночью.

* * *

Убийца уложил Бивень в покрытую бархатом лавку-сундук, стоявшую в гостиной борделя, и повернулся к Цзян:

— Он не дурак.

Твой хозяин? Ты ведь про него говоришь?

— Зачем ты издеваешься надо мной? Я служу Договору, как и ты.