Шанхайский синдром

Чэню показалось, что он поступает правильно. Он сообщил о своем решении Юю, который с готовностью согласился. Однако, повесив трубку, Чэнь вдруг понял, что настроение у него ухудшилось. Затемнение – как в кино, в конце фильма, а по экрану бегут фрагменты пейзажа, который он видел совсем недавно.

Она лежала там – одна, голая; длинные черные волосы змеей свились на шее. И на нее глазели два незнакомых ей человека. Потом приехали мужчины в белых халатах, уложили ее на носилки. А через некоторое время ее вскрыл пожилой врач, осмотрел ее внутренности и снова зашил разрез. Затем труп отправили в морг. А старший инспектор Чэнь все это время праздновал новоселье, пил, танцевал с молодой симпатичной женщиной, беседовал о поэзии эпохи Тан и наступал своей партнерше на босые ноги.

Ему стало жаль погибшую. Он почти ничем не может ей помочь… Впрочем, на эту тему лучше не думать.

Он позвонил матери и рассказал, что купил по случаю книгу отца. Мама очень обрадовалась: именно этой книги не было в ее библиотеке в комнатке на чердаке.

– Вот только жаль, сынок, что ты не взял и плакат.

– Почему?

– Вдруг девушка с плаката сошла бы со стены, – весело поддразнила его мама, – и составила тебе компанию на ночь.

– Ах вот оно что! – Чэнь рассмеялся. – Та же старая сказка, какую ты рассказывала мне тридцать лет назад. Сегодня я занят, а завтра заеду к тебе. Я с удовольствием тебя послушаю.

5

После новоселья прошло несколько дней. В девять утра, сидя с газетой «Шанхай ивнинг пост», Чэнь думал о том, что скорее новости читают его, чем наоборот. Его внимание привлек отчет об игре в го между представителями Китая и Японии. Статью иллюстрировало изображение доски, на которой были показаны все ходы черных и белых камней; каждый занимал позицию, полную смысла и – возможно – полную скрытых смыслов под поверхностными смыслами.

Всего лишь последняя минута потворства своим слабостям – и пора заниматься неизменно скучной конторской работой.

Зазвонил телефон на его столе.

– Товарищ старший инспектор, ты теперь такой важный чиновник, – услышал он веселый голос Ван. – Неужели у тебя, как у всех важных людей, портится память? Кажется, так гласит старинная пословица?

– Ну что ты!

– Ты так занят, что забыл всех своих друзей.

– Да, я ужасно занят, но как я могу забыть о тебе? Я просто завален повседневной работой, да еще новое дело – кстати, то самое, о котором мне сообщили во время новоселья. Помнишь? Извини, что не позвонил тебе раньше.

– Не извиняйся… – Не окончив фразы, она сменила тему: – А у меня для тебя хорошая новость!

– Правда?

– Во-первых, твое имя есть среди участников Четырнадцатых курсов повышения квалификации, проводимых Центральной партийной школой в Пекине.

– Как ты узнала?

– По своим каналам. Так что придется нам устроить еще одну вечеринку по поводу твоего нового назначения!

– Еще рано. Но может, пообедаем вместе на следующей неделе?

– Похоже, я напросилась на приглашение.

– Вот что я тебе скажу. Вчера вечером шел дождь, а я случайно читал Ли Шанъиня: «Когда же вместе мы зажжем светильник на окне твоем, о черной ночи говоря и горном крае под дождем?» [7] И я так по тебе соскучился!

– Опять поэтическое преувеличение!

– Нет! Даю слово полицейского, это чистая правда!

– У меня есть и еще одна хорошая новость для старшего инспектора-поэта. – Ван снова перескочила на другую тему. – Сюй Баопин, главный редактор нашего отдела литературы и искусства, решил опубликовать твое стихотворение – кажется, оно называется «Чудо».

– Да, «Чудо». Просто невероятно!

Вот уж действительно волнующая новость. У «Вэньхуэй дейли», общенациональной газеты, читателей, безусловно, больше, чем у литературного журнала. Речь в стихотворении «Чудо» шла о женщине-полицейском, преданной своему делу. Возможно, редактор выбрал его из политических соображений, но Чэня все же переполняла радость.

– В Шанхайском отделении Союза китайских писателей почти никто не знает, что я служу в полиции. Мне не хочется никому рассказывать об этом. Наверное, узнав, они скажут: «Как, он ловит преступников, а теперь попробовал поймать музу?»

– Я не очень удивлена.

– Спасибо за правду, – вздохнул Чэнь. – Я и сам еще не решил, какая из двух профессий мое настоящее призвание!

Старший инспектор Чэнь старался не слишком поддаваться на лесть критиков, хотя читать о том, что ему удалось сочетать в стихах классическую китайскую и современную западную чувственность, было приятно. Иногда он гадал, каким бы стал поэтом, если бы мог посвящать все свое время творчеству. Однако подобные мысли не были для него мучительными. В последние две-три недели на него навалилось столько работы, что по вечерам он уставал и был не в состоянии писать.

– Нет, не пойми меня превратно. Я верю в твой талант. Именно поэтому я и передала Сюю твое «Чудо»… «Твои волосы пропитаны дождем…» Извини, кажется, это единственная строчка, которую я запомнила. Почему-то героиня стихотворения кажется мне похожей на русалку.

– Не перехваливай меня… Кстати, открою тебе маленький секрет. Несколько стихотворений навеяно твоим образом.