Шанс для второй половинки (СИ)

  - Да я согласна, Жумагалей Ахмедович, не надо меня так уговаривать!

  - Ну и прекрасно, пойдёмте в мой кабинет, Ирина Сергеевна, будем оформлять Вас на работу.

  Ирина Сергеевна и директор вышли, а я скомандовал:

  - Слышали, что сказал профессионал? Слабо мы играем! Давайте-ка порепетируем "Всё только начинается", особенно проигрыши. Поехали!

  Вскоре вернулась радостная Ирина Сергеевна.

  - Ребята, с этого дня я официально работаю с вами.

  - Ура-а-а-а! - завопил ВИА в полном составе.

  - Спасибо. Ваш репертуар я прослушала, однако, впереди у нас знаменательная дата: Первое сентября. У нас есть песня к школьной линейке?

  Все взоры тут же повернулись ко мне.

  - Ви хочите песен? Их-таки есть у меня! Слушайте.

  И я запел песню, которую в той жизни, в теле Елены Ивановны разучивала с внучкой к линейке первого сентября:

  Приветливо снова и снова

  Весёлый звонок прозвенит.

  Все дети на свете к урокам готовы -

  Да здравствуют школьные дни!

  Здравствуй, школа, здравствуй!

  Здравствуй, мир прекрасный!

  Самые счастливые года,

  Добрые уроки и учитель строгий

  С нами остаются навсегда.

  - Ну, как? - спрашиваю закончив.

  - Прекрасно! Именно то, что надо. - Ирина Сергеевна сразу же взяла бразды правления в свои руки - А сейчас мы займёмся работой над этой песней.

  Работа началась, и мы очень быстро поняли, что Ирина Сергеевна под личиной красивой женщины скрывает свою истинную сущность - свирепого диктатора. Но... назвался груздём - полезай в кузов.

  ***

  Ночью меня разбудил какой-то шум и треск, доносящийся с соседней улицы. Быстро одевшись, выскакиваю из дома на двор. Несмотря на ночь очень светло, и немудрено: на соседней улице полыхает дом.

  - Сынок, что случилось? - высунулся из окна отчим.

  - Папа, там, кажется, дом хромого Иваниенки горит.

  - Докурился в постели, пьянь дурная! - в сердцах выругался отчим - Может, успел выскочить, беги, Юра, проверь, да возьми что-нибудь дверь ломать. А я следом пойду.

  - Хорошо, батя!

  Схватив топор, я побежал на пожар. У горящего дома уже суетилось несколько женщин, двое мужиков притащили с собой погружной насос, и теперь прилаживали его в колодец. Удлинителей не хватало, и один из мужиков полез на столб, чтобы подключиться прямо к проводам.

  Я подбежал к пожарищу, и первым делом срубил проводку, подходящую к дому: никому не надо чтобы, когда начнут заливать водой, кого-нибудь долбануло током. Женщины тут же, без команды, подхватили палками обрубки проводов, и оттащили в сторону: для безопасности.

  - Дядя Валера вышел из дома, не знаете? - спрашиваю у суетящихся рядом баб.

  - Не-а, он тама, у внутрях! - уверенно ответила одна из них.

  Ну что делать! Бросаюсь к дверям - заперто. Ударил плечом раз, другой, дверь крепкая, даже не шелохнулась. Ну что делать, подскакиваю к окну, и в три удара выношу двойную раму: изнутри ударил дым и жар.

  - Дядя Валера!

  Нет ответа, хотя... вроде какое-то мычание послышалось.

  Я уже собрался нырнуть в горящий дом, но сильная рука, схватившая за шиворот, остановила меня.

  - Куда, Юрка! Опалишься весь, как та свинья. Дай оболью!

  Обернулся. Рядом весело скалился сосед, Сашка Цаплин. Сашка такой: вечно лыбится, хотя не раз крепко получал за неуместные ухмылки. Он только на похоронах бывает серьёзным, да и то не всегда.

  - Обливай.

  Сашка быстренько опрокинул на меня ведро с водой, а из другого ведра достал мокрую тряпку, похожую на рваный мешок.

  - А это сверху накинь. Я бы сам полез, да вишь ты, шибко маленькое окно.

  И я нырнул в окно, оказавшееся кухонным. Страшно!

  Четыре шага, и я оказался у двери, ведущей в большую комнату. Залу, как называют их в здешней местности. Потолок в зале уже горел, испуская жар, дым клубился под потолком. Горели телевизор, этажерка с книгами, угол стены и дальний конец дивана. Рядом с диваном лежал Валерка Иваниенко. Руки его были связаны за спиной, ноги связаны и привязаны к дивану, так что он не мог отползти далеко. Валерка в отчаянии дёргался, но диван стоял крепко: он ножкой застрял в щели неровного пола. Подскакиваю к Валерке, с немой мольбой глядящего на меня, и топором перерубаю верёвку, спутывающую ноги. Впрочем, с немой - это я погорячился - во рту Валерки кляп, он пытается кричать, но всё равно ничего не слышно, кроме довольно громкого мычания. Ладно, кляп потом удалим, сейчас времени нет.

  - Вставай, дядя Валера! - подхватываю Иваниенку за подмышки, помогая встать, но тот коротко взвыл, и обмяк в руках.

  - Твою же мать! - роняю тело и смотрю на свои руки, густо покрытые кровью. - Экий ты скользкий, прямо не мужик, а рыба какая-то, но вытаскивать тебя всё равно придётся.

  Снова хватаю обмякшего Валерку, и тащу к выбитому окну: путь к двери уже отрезан огнём. Твою же ж маму! Жить-то как хочется!

  - Ну что там, живой Валерка-то? - крикнул Сашка Цаплин, дежурящий у окна.

  - Живой. Только он раненый и связанный - кашляя от дыма, отвечаю Сашке - Держи!

  Сашка подхватил тело, и помощью подоспевшего мужика вытащил. Я полез, было, следом, и тут кровля начала рушиться. Уже почти выскочил, да упавшая балка ударила меня по ноге.

  - Мать-мать-мать! Больно-то как!