Шанс. Оптимистическая повесть-комедия о футболе

Пока папа размышлял и, щурясь, вдевал в штопальную иглу новую нитку, средняя дочка ловко отняла у коричневого щенка отцовскую футбольную бутсу, которую пёсик незаметно для всей семьи последние полчаса грыз под столом.

Инженер Сняток предпочёл признаться:

– Да, баня будет… Обязательно.

Одна из девочек, та, что до сих пор молча читала, отвлеклась и вслух процитировала строчки толстого учебника:

– «В водах, окружающих тропические острова, водятся акулы, ставриды и рыба-марлин…» Папа, а какая она из себя, эта рыба-марлин?

Инженер Сняток с глубочайшим вздохом, вне всякой надобности и очерёдности ещё раз откусил длинную нитку, отложил в сторону не до конца заштопанный носок и мечтательно улыбнулся в пространство:

– Рыба-марлин, девочки, она такая… такая… Она волшебная и очень большая.

Низкое вечернее солнце по-суриковски продолжало пронзительно блестеть в маленьких окнах старого деревянного домика, когда к его заснеженному крыльцу подошёл молодой стройный Священник в рясе, в чёрном пальто и с рюкзачком за плечами.

На тесном крыльце он принялся старательно обметать веником валенки от снега. Раздался звон далёкого колокола, священник чутко поднял голову, присматриваясь, и начал истово креститься поверх крыши.

Опять же в этом самом городе, в общежитской комнате текстильного техникума в эти минуты было сильно и ароматно накурено.

Возле компьютера, ничего не созидая, а просто устало сгорбившись, сидел Молодой – неряшливый человек студенческого возраста. Двое похожих на него юных людей развалились на диване, наслаждаясь дымом самокруток. Вспомнив что-то явно приятное, Молодой взбодрился.

– На, Вован, держи, тяни сам, я больше не хочу… Представляете, мы завтра с заводскими мужиками в футбол рубимся, главная игра за весь год! Прикинь, двадцать раз они нас сделали, двадцать раз мы их надрали. Завтра контровая, последний матч сезона. Придёте посмотреть-то, а?

– Чо там смотреть… Небось опять на пиво играть будете.

Из вечернего городка толпами разъезжались, справив за день все свои неотложные городские нужды, жители окрестных сёл.

И со стоянки районных автобусов на местном автовокзале, откуда отправлялись по заждавшимся их домам крестьяне-труженики, хорошо были видны многочисленные жёлто-золотистые церковные маковки.

На тёмном утоптанном снегу было сильно намусорено семечками, но, невзирая на санитарные, гигиенические и прочие неудобства, около старенького микроавтобуса с удовольствием разговаривали двое.

Таксист – чудовищно небритый мужчина в кожаной куртке, в тельняшке, похожий на могучего доброго разбойника, подробно и аргументированно беседовал со старичком, который держал в руках свежекупленный батон.

Таксист, не прерывая плавной и интересной речи, вытер тёмной тряпицей свои не до конца вымытые, окровавленные ладони и спрятал внутрь микроавтобуса, завернув в ту же самую тряпку, два огромных окровавленных ножа.

Так же по-свойски, без нервов, он хлопнул старичка по плечу.

– Да сделаем мы их, Петрович, ты даже не волнуйся! Кто у молокозавода играть-то может? Сенюгин, что ли? Да брось ты, дед, не смеши. Он же пил всё прошлое лето, неделю назад только зашился, по мячу с пятого раза не попадёт!

Старичок с батоном хотел что-то возразить единомышленнику, но Таксист громко перебил его:

– Так что рад бы, Петрович, помочь тебе, но не могу – занят завтра по полной программе. Сейчас только что освободился, у депутата нашего борова резали… Ты когда своего-то поросёнка собрался колоть? Потерпи чуток, вот освобожусь, выиграем, отвезём мы твоё мясо в Москву, продадим! Не беспокойся лишка-то…

Глава 5. Заговорщики под пальмами

А немногим ранее за окнами здания казарменного типа, расположенного на южном берегу тропического острова Антигуа, был слышен океанский прибой.

На ровно расставленных вдоль стен кроватях в промежутках смятых простыней и одеял виднелись лица, пятки, плечи и ягодицы крепко спящих негритянских юношей. Пол казармы с безобразным беспорядком был заполнен разбросанными разноцветными бутсами и щитками, на стульях висели футболки с номерами, трусы, гетры.

Прошло мгновение.

Скрипнула дверь.

В ночной казарме появился и тихо двинулся по проходу между кроватями человек. Лица человека по принципиальным соображениям не было видно, так как его голову изначально полностью скрывала белая вязаная шапочка с прорезями для глаз. На руках таинственного посетителя имелись шёлковые белые перчатки.

Белки глаз незнакомца сверкали в свете огромной луны, отчётливо видимой во всех казарменных окнах. Явно с целью и впредь оставаться неузнанным он кутался в просторные тёмные одежды и неслышно ступал босыми ногами по земляному полу.

Напоследок осмотревшись, словно гарантированно желая убедиться, что его никто не обнаружил, человек плавно вышел из общественной спальни, прошагал дальше по коридору и открыл дверь кухни. Там он поднял крышку большой кастрюли, стоящей на плите, опустил в содержимое кастрюли тёмный указательный палец и вкусно его облизнул.