Шантарам

— Одиннадцать, — проговорил Салман, обдумывая ситуацию и избегая наших взглядов. — Нас тоже одиннадцать — точнее, двенадцать, включая Малыша Тони. Но двоих придется оставить на улице около дома, чтобы задержать копов, если они нагрянут. Я, конечно, сделаю отвлекающий звонок в полицию, но осторожность не помешает. К тому же к Чухе может прибыть подкрепление, поэтому снаружи люди нужны обязательно. В дом мы ворвемся силой, но я не хочу силой пробивать себе дорогу обратно. Хусейн уже дежурит там. Файсал, ты останешься вместе с ним на улице и не будешь никого ни впускать, ни выпускать, кроме нас. Договорились?

— Без проблем, — кивнул молодой гунда.

— Соберите все оружие и отдайте Раджу, пусть проверит его.

— Я соберу, — откликнулся Файсал и, взяв у всех имеющееся оружие, бросился к машине, где ждали Радж с Махмудом.

— И еще двоим придется спрятать где-то Тарика и охранять его, — продолжил Салман.

— Это Назир решил, что его надо привезти, — сказал Эндрю. — Он не хотел оставлять его без присмотра. Я говорил ему, что не стоит тащить мальчишку сюда, но вы же знаете, если Назиру придет что в голову, то это уже ничем оттуда не вышибешь.

— Пускай Назир отвезет Тарика в Версову к Собхану Махмуду, — объявил свое решение Салман. — Ты поможешь ему.

— Почему я? — взвился Эндрю. Я что, совсем не буду участвовать в деле?

— Нужно, чтобы двое охраняли Собхана и мальчика, особенно мальчика. Назир был прав, нельзя оставлять его одного. Тарик — слишком большая приманка для наших врагов. Пока он жив, мы по-прежнему мафия Кадера. Если его убьют, это развяжет Чухе руки. То же самое и со старым Собханом. Их обоих надо упрятать в надежном месте.

— Но почему я должен все пропустить? Почему именно я? Пошли кого-нибудь другого, Салман.

— Ты будешь спорить со мной? — грозно скривил губы Салман.

— Нет, — раздраженно ответил Эндрю. — Я поеду с ними.

— Итого остается восемь человек. Мы с Санджаем, Абдулла, Амир, Радж, Малыш Тони, Фарид и Махмуд.

— Девять, — поправил я его. — Нас девять.

— Ты в этом не участвуешь, Лин, — спокойно отозвался Салман. — Ты поедешь к Раджубхаю, а затем к своим ребятам в мастерскую, чтобы предупредить их всех.

— Я не оставлю Абдуллу, — так же спокойно ответил я.

— Может, будет лучше, если Лин поедет к Назиру? — предложил Амир, близкий друг Эндрю.

— Один раз я уже оставил Абдуллу, и больше этого не повторится, — заявил я. — У меня такое чувство, что сама судьба не велит мне оставлять его, Салман. Я еду с вами. С Абдуллой, Махмудом Мелбафом и всеми остальными.

Салман, нахмурившись, задумчиво смотрел на меня. Мне пришла в голову глупая мысль, что его перекошенное лицо — один глаз ниже другого, сломанный нос свернут на сторону, шрам в углу рта — становится симметричным лишь тогда, когда он напряженно думает о чем-либо.

— Ладно, — согласился он наконец.

— Что за хрень?! — взорвался Эндрю. — Он пойдет на дело, а я буду нянькой при ребенке?

— Эндрю, не возникай, — примирительно произнес Фарид.

— Нет, я буду возникать, черт бы его побрал! Меня уже тошнит от этого сраного горы! Да, Кадер любил его, взял с собой в Афганистан, ну и что? Кадера больше нет, его время кончилось.

— Угомонись, парень, — попытался урезонить его Амир.

— Угомониться? Да ебал я Кадера вместе с его горой!

— Думай, что говоришь, — процедил я сквозь зубы.

— Думать? Я могу придумать и лучше, — воинственно задрал подбородок Эндрю. — Я ебал твою сестренку. Как тебе это понравится?

— Увы, у меня нет сестренки, ответил я ровным тоном. Несколько человек рассмеялись.

— Тогда я выебу твою маму, — прорычал он, — и у тебя появится сестренка!

— Ну, хватит! — рявкнул я в ответ, принимая боевую стойку. — Выставляй свои грабли!

Бог знает, к чему это привело бы. Я не был первоклассным бойцом, но драться умел и мог нанести парочку чувствительных ударов. И в те годы я не постеснялся бы пустить в ход нож, если бы меня загнали в угол. С Эндрю, однако, лучше было не связываться, а уж с пушкой у него в руках это был дохлый номер. Амир встал рядом с Эндрю, за его правым плечом, готовый оказать ему поддержку, и тут же Абдулла занял симметричную позицию рядом со мной. Запахло жареным. Но Эндрю не принял вызова. Прошло пять секунд, десять, пятнадцать, и стало ясно, что он не готов дать волю кулакам, в отличие от языка.

Напряженную обстановку разрядил Назир. Вклинившись между нами, он схватил Эндрю одной рукой за запястье, другой за шиворот. Я знал эту хватку афганского медведя. Чтобы освободиться, Эндрю пришлось бы убить его. Назир бросил на меня совершенно непостижимый взгляд, в котором было и порицание, и гордость, и гнев, и восхищение, затем подтащил Эндрю к автомобилю, швырнул его на водительское сиденье, а сам сел сзади с Тариком. Эндрю завел двигатель и, развернувшись, рванул прочь, в сторону Марин-драйв, меча из-под колес песок и гравий. В последний момент я успел разглядеть лицо Тарика за стеклом. Оно было бледным, и только в глазах, как в следах дикого зверя на снегу, можно было прочесть намек на его чувства и мысли.