Шантаж

За прошедшие годы Василий Семенович здорово постарел. Остатки волос исчезли, голова стала голой как колено: выросло и выдавалось вперед бюрократическое брюшко. Костюм из-за него сидел неважно – весь облик стал каким: то неряшливым. Но характер у Чайкина оставался прежним – легкомысленным и жизнерадостным.

– Ты знаешь, Лида, какое сногсшибательное открытие я сделал недавно? – Он округлил глаза. – Как ты думаешь, почему я не тороплюсь домой?

Лидия Сергеевна и сама удивлялась: Чайкин всегда боялся недоразумений с женой и ночевал не дома, только когда та куда-нибудь уезжала. А сегодня тем более – праздник...

– Наверно, твоя «колода» опять уехала гостить к сестре? – предположила она самое очевидное.

– А вот и ошибаешься! – помрачнев, возразил Чайкин. – Как раз наоборот: так называемая сестра приехала к ней погостить на праздники – что-то понадобилось ей в Москве.

– Тогда как же тебе удалось от них вырваться, Васенька? Им же тебя будет недоставать, – иронически усмехнулась Лидия Сергеевна.

– Им вполне хватает общества друг друга. Поняла? – Он горько усмехнулся.

Видя, что Лида, удивленно и недоверчиво вытаращила глаза, он подтвердил ее догадку:

– Вот именно! Лесбиянки... Я их застукал на следующий день после приезда «сестрицы». Понадобилось мне вернуться домой; вхожу тихо; слышу какую-то возню в спальне... Заглядываю, а они там... Представляешь, какая гадость? Бесполезно и отпираться!

Лидия Сергеевна, пораженная услышанным, не знала, что и сказать, а он с мстительной радостью заключил:

– Теперь она будет у меня как шелковая. Пусть только попробует вякнуть! Если бы не позор и угроза подорвать авторитет, а это, сама понимаешь, конец карьеры, – Чайкин выразительно посмотрел на нее, – немедленно все бросил бы и ушел к тебе. Приняла бы?

Уверенный, что ее молчание – знак согласия, повеселел и, наливая по новой, беспечно заявил:

– Пусть милуются сколько хотят, мне это до фени. Я теперь вольный казак! Давай выпьем, подруга дней моих суровых, за свободную, естественную любовь!

Они чокнулись, продолжая болтать и быстро хмелея.

– Все пьете? – неодобрительно заметила Надежда, входя в комнату и окидывая хмурым взором грязь и беспорядок вокруг.

Девушка возвратилась с утренней пробежки и еще не полностью успокоила дыхание. Как истинная спортсменка-разрядница, она строго соблюдала режим, и для нее не существовало ни выходных, ни праздников. Не слушая невнятных оправданий захмелевших взрослых, она ушла в свою комнату.

Надежда бросила спортивную сумку в угол и уселась перед зеркалом, рассматривая себя, рассуждая. Собой она очень хороша, это она знает. Рослая, пропорционально сложенная, физически развитая, она в то же время не походила на тех грубо сколоченных девчат, вместе с которыми занималась в спортшколе. Фигура у нее женственная, сложение как У Венеры, а кожа на теле и лице бело-розовая, нежная. Горделиво посаженная темноволосая головка, спокойный, уверенный взгляд ярко-синих глаз.

Думала она о матери, о ее и своей жизни. Ведь мать еще красивее ее, а так низко опустилась... Ей в начале пути не мешает сделать для себя полезные выводы. Что же предпринять, как переломить злую судьбу? Пока все складывается для нее не лучшим образом. И почему ей так не везет? Ведь так она старается быть лучше всех!

С самого детства, в школьной учебе, в занятиях спортом Надя, поощряемая матерью, напрягала все силы, полностью выкладывалась, чтобы быть первой среди своих сверстниц, но удавалось ей это редко. Невезение, конечно, есть, но ведь фортуне нужно помогать! Своим рвением, эгоизмом Надя отпугивала подруг и всегда оставалась в одиночестве – ее обходили. Коллективная поддержка немало значит, а ей никогда никто не помогал – так независимо она держалась, демонстрируя превосходство: мол, я в помощи не нуждаюсь!

В ней рано пробудились темперамент и сексуальное любопытство, чему немало способствовало сожительство матери с Чайкиным, их неумеренные, бурные любовные отношения – они давно уж не стеснялись подрастающей Нади.

По этой причине, да еще потому, что была хорошо физически развита и выглядела старше своего возраста, Надя, когда ей не исполнилось и четырнадцати, потеряла невинность. На нее обратил внимание красивый пионервожатый Павел – все девчонки из ее отряда были в него влюблены. Он прекрасно видел, что и она трепещет при виде его. Однажды после отбоя он увел ее на прогулку, обсуждая разные пустяки из лагерной жизни. Проходя мимо густых зарослей акации, Павел прижал к себе дрожащую от его близости и сладкого предвкушения девочку. Чутко уловив ее состояние, потащил Надю под сень ветвей, жарко шепча:

– Ну давай, давай, Наденька! Я же вижу – ты тоже этого хочешь! Тебе будет хорошо... У меня железный!