Шапошников

С таким же подходом Борис Михайлович относился и к характеристикам своих товарищей по учебе в академии. В частности, он подробно рассказывал о непорядочных проступках гвардейского поручика барона П. Н. Врангеля, который был его однокурсником. Он писал: «Врангель в академии вел знакомство только с гвардейцами… я не принадлежал к числу последних и никогда не здоровался с Врангелем… С ним и произошел неприятный случай на экзамене по геодезии. Врангель вышел к столу, взял билет и на доске написал: «Барон Врангель, № 8». Вслед за ним вышел казачьего Донского полка сотник Герасимов и также вытянул билет. Оба начали готовиться к ответу, но у Врангеля по содержанию оказался трудный билет, а у сотника, наоборот, легкий. Поэтому гвардейский поручик стер с доски номер своего билета, и записал номер билета сотника. Профессор генерал Шарнгорст, как и следовало ожидать, встал на сторону барона, который, ответив на легкий билет, получил высшую оценку». Правда, в слушательской среде поступок Врангеля был осужден. «Академия, – писал Шапошников о Врангеле, – ему была нужна, чтобы скорее получить чин ротмистра гвардии, приравнивавшийся в случае ухода в армию к полковнику».

Но это все эмоции с политическим подтекстом. А так нужно сказать, что поручик Б. М. Шапошников в академии учился с полной отдачей сил, добросовестно выполняя задания. Остававшееся немногое свободное время он предпочитал посвящать чтению или посещению театра. Ему нравился петербургский балет, где блистали в то время Павлова, Карсавина, Кшесинская, и оперный состав Мариинского театра с обоими Фигнерами, Давыдовым, Яковлевым. «Все это, – вспоминал он, – были корифеи сцены, но корифеи «казенные». Они напоминали высоких чиновников сурового Петербурга. Шаляпин и Собинов не могли удержаться на сцене Мариинского театра: постоянная служба на петербургской сцене погубила бы их таланты».

В Петербургской консерватории Шапошников слушал последнюю оперу Римского-Корсакова «Золотой петушок», не допущенную цензурой на сцену Мариинского театра. Привлекал его внимание театр Комиссаржевской, зал которого заполнялся по преимуществу не сановниками и чопорными дамами, а учащейся молодежью, средними чиновниками, театральной общественностью. Однако, несмотря на большую любовь к театру, много увлекаться им, как говорил сам Борис Михайлович, не приходилось: мешали домашние вечерние занятия, трудно было достать билеты, да и офицерский бюджет не позволял.

Выпускные экзамены Б. М. Шапошников сдал успешно, с высоким средним баллом, что давало ему право быть причисленным к службе Генерального штаба. 26 мая 1910 года приказом по военному ведомству за отличные успехи в науках он был произведен в штабс-капитаны.

В конце мая 1910 года академическое начальство готовилось к приему императора, который к тому времени уже посетил Артиллерийскую и Военно-инженерную академии. Но Николай II в Николаевскую военную академию так и не приехал. Ходили слухи, что незадолго до этого кто-то из преподавателей этой академии публично обвинил российские власти за поражение в войне с Японией, что сильно обидело императора…

Однако, уважение властей к академии оставалось прежним. После сдачи выпускных экзаменов шестьдесят с лишним выпускников дополнительного курса и преподавателей академии были приглашены на царский прием в Петергоф. Там, для представления императору, все они были построены в зависимости от результатов учебы. Б. М. Шапошников стоял одним из первых на правом фланге этого строя.

Войдя в зал и выслушав доклад начальника академии, Николай II стал обходить строй, с каждым здороваясь за руку и спрашивая, с какого он полка поступал в академию. Иногда, услышав знакомое название части, император спрашивал место ее дислокации и фамилию командира. При этом все хорошо понимали, что это обычный ничего не значащий церемониал, и поэтому старались давать максимально краткие ответы.

Когда обход причисленных к Генерального штабу был завершен, императора подвели к остальным. При этом начальник академии пояснил, что эти офицеры по итогам своей учебы не попали в списки генштабистов и должны будут вернуться в строй. Но император, видимо, не понял его или прослушал данное объяснение. Увидев стоящего во второй группе своего знакомого лейб-гвардии поручика Кульнева, он подошел к нему, о чем-то поговорил и вдруг поздравил всех непричисленных с зачислением в Генеральный штаб!!! Потребовались дополнительные разъяснения со стороны начальника академии для того, что сгладить данный инцидент и все поставить на свои места.