Шараф-наме. Том II

Два дня они оставались в той /286/ прекрасной местности, а в воскресенье 1 раджаба, в полдень, когда озаряющее мир светило находилось в пятом градусе [созвездия] Близнецов, августейший ханский кортеж остановился у медресе Мирзы. Тотчас были назначены наместники и ясакчи[870]

для сбора зерна с деревень и местечек, и вышел непререкаемый указ, чтобы тех бедняков, обездоленных и неимущих, которые остались у себя дома, не владея имуществом и не имея средств к существованию, никто не обижал. На следующий день победоносное войско заняло окрестности города и закрыло перед осажденными врата входа и выхода. Эмиру Кулбаба Кукалташу поручили выбрать [место] для окопов и земляных укреплений. Решили [вырыть] окоп и земляное укрепление напротив каждой из городских башен, а их охрану поручили высокодостойным эмирам.

'Али-Кули-хан при виде таких приготовлений[871] направил с быстрыми гонцами в Мешхед шаху 'Аббасу и Муршид-Кули-хану послания, умоляя оказать ему в этом деле помощь и содействие. Поскольку тогда под сенью знамени [шаха] 'Аббаса было не более 6 тысяч всадников, выступить он не осмелился, а решил направиться в Ирак, собрать здешних разобщенных эмиров и сипахи, которые вели себя как удельные князья, и оказать отпор армии 'Абдаллах-хана. [Шах 'Аббас] послал в Герат Нур 'Аличигини сообщить эти вести, а сам со всею поспешностью отправился в Ирак с Муршид-Кули-ханом и большинством эмиров Хорасана. Это известие, полученное им[872]

от шаха 'Аббаса, уже само по себе лишало всякой надежды: если /287/ в Ираке престол утверждался за [шахом 'Аббасом, к 'Али-Кули-хану] три года никто не придет на помощь.

Когда шах 'Аббас прибыл в стольный город Казвин и вос-шествовал на престол наследного царства, каждый день к нему на службу прибывали сановные эмиры и высокодостойные ханы[873], поздравляли со вступлением на престол, натирали порог [его] владычества челом искренней преданности и, объединившись под сенью его победоносного знамени, были покорны и послушны его приказам и повелениям. [Так продолжалось], пока в Казвин для лобызания [шахского] порога не прибыли Исми-хан и 'Али-Кули-хан с Абу Талиб-мирзой. Шах 'Аббас казнил обоих вместе с Мухаммади Сару-Сулагом по наущению Муршид-Кули и все свои помыслы устремил на оживление [торговли] и украшение страны.

Но тогда, как это в обычае у кызылбашских эмиров, они сговорились убить Муршид-Кули-хана, решив от него избавиться. Шах 'Аббас узнал об этом замысле. Оя воззвал ко всем кызылбашам и приказал схватить эмиров-предателей. Кызылбаши единодушно напали на изменников-эмиров, которые находились в доме Куркмаз-бека шамлу. По приказу государя Махди-Кули-хан, 'Али-Кули-хан зулкадр, Пир Гайб-хан устаджлу, эмир Аслан-султан устаджлу... Хулафа-йи румлу были схвачены и казнены, остальные бежали к правителю Гиляна Хан Ахмаду и прибегли к его покровительству.

Как уже начертано выше красноречивым пером, 'Абдаллах-хан с первого дня осады города Герата /288/ [и] ежедневно прикладывал много усилий, сжимая [кольцо осады], пока дела осажденных не пришли в такое безнадежное [состояние], что большая часть населения погибла от сильного смрада и множества болезней. Часть жителей округов и базарного люда с большим трудом выбрались из города и обрели покой под надежной[874] благодатной сенью бесподобного, несравненного хакана.

На рассвете 18 раби'-л-ахира, что соответствует началу перемещения [Солнца из созвездия] Рыбы, — осада [к тому времени] уже продолжалась девять месяцев и двадцать один день — отряд мулазимов

великого султанского сына 'Абдалму'мин-хана захватил[875] охраняемую мулазимами Мирза Джан-султана [крепостную] башню между воротами Хуш[876] и мостом через Чаган. В той башне они перебили две-три тысячи кызылбашей и оставались там до тех пор, пока на крепостную стену не поднялись около двух-трех тысяч кровожадных храбрецов-узбеков. Они начали штурм и, возглашая: «Бог велик!» — ударили в литавры и затрубили в рожки — сужающиеся к концу медные трубы.

'Али-Кули-хан, при котором постоянно находился [отряд], готовый оказать содействие защитникам [крепостных] башен и укреплений и помочь им, направился отбить их [атаку], как — вдруг со стороны башни Баба Махмуда тоже донесся шум штурма, возгласы «Аллах велик!» и звуки узбекских барабанов и труб. Увидели, что поправить дело невозможно, и пришли в отчаяние. 'Али-Кули-хан с небольшим числом [людей], что его сопровождали, укрылся в крепости Ихтийараддин. С городских окрестностей и окраин хлынули узбекские войска и начали грабежи и погромы. Вытащив из ножен кровожадный меч, они не оставили в живых никого: будь то тюрок и[ли] таджик, свободный и[ли] раб, /289/ житель города и[ли] чуже[странец], юноша и[ли] старик.