Шарав

В комнату вбежал Бахтияр с автоматом наизготовку. Оценив происходящее, он сдёрнул АКМ с плеча и с размаху хотел обрушить мне на спину приклад, но с тумбочки все его действия прекрасно прослеживались, я почти увернулась, но приклад всё равно скользнул по рёбрам, доставив весьма неприятные ощущения. Крутанувшись на кровати, левой рукой я выдернула у него из кобуры заслуженный "Макар", предохранитель, к сожалению, скинуть не успела - в запястье крепко вцепился бионический протез Ваджиха. Бахтияр взмахнул Калашом и сломал мне руку в предплечье - мозг пронзила острая боль, врачи назвали бы её фантомной, но она от от этого слабее не казалась. Рука выронила пистолет, но правой я впилась своим оставшимся от лучших времён маникюром в морду боевика, попытавшись выцарапать ему глаза. Но тут, этот гадёныш-инвалид соскочил с постели и своей иссохшей конечностью сбросил голову на пол.

Она укатилась под кровать, и тело ослепло. Больше активно сопротивляться оно не могло, чем двое воинов ислама незамедлительно воспользовались. Судя по звуку, Бахтияр работал прикладом, а Ваджих ногами. Трещали рёбра, боль была неимоверной. Будь я человеком, давно потеряла бы сознание, но теперь, похоже, и такой возможности у меня не было.

"Хорош, убьём, помнишь, что Адволлакад сказал?" - тяжело дыша, распорядился Ваджих: "В сарай её, где мы раньше рабов держали. Посмотрим, восстановится ли тело утром, ты взгляни, что мы с ней сделали".

Бахтияр протянул свою мохнатую лапу под кровать и вытащил мою голову за волосы. От боли я почти ничего не соображала, боевик вышел из дома, открыл дверь сарая и зашвырнул голову внутрь, она покатилась и сильно ударилась о стену, однако страданий сие не добавило - видимо, с остальным было совсем плохо. Вскоре дверь распахнулась опять, и Бахтияр забросил внутрь тело, которое поломанной куклой упало рядом. Дверь захлопнулась, но глаза начали потихоньку видеть в темноте, тем паче абсолютной она не была - сквозь щели просвечивало яркое дневное солнце, а под потолком имелось маленькое окошко, забранное ржавой решёткой. Да... вторая моя часть выглядела так, как будто столкнулась с грузовиком: вся в крови, несколько открытых переломов, на боках и груди - отчётливые довольно глубокие вмятины, интересно, сколько целых рёбер осталось? Одно - два? Сквозь адскую боль, затмевающую сознание, я попыталась пошевелить рукой или ногой, тело вздрогнуло, одна кисть пришла в движение, да и только, зато голову пронзила такая мучительная вспышка новых ощущений, что я отказалась от подобных экспериментов.

Ближе к вечеру распахнулась дверь и на пороге показался аль-Зейб со своим похотливым сынулей и телохранителями. Осмотрев лужу крови, в которой лежало моя вторая половина, амир сокрушённо произнёс: "Похоже, перестарались братья. Стоило ли такой огород городить, Ваджих, чтобы в первый же день забить её насмерть?"

"Отец, она меня чуть не задушила, Бахтияр спас".

Бахтияр дёрнул щекой, практически полностью заклеенной пластырем и мрачно подтвердил: "Она ведьма, дикая совсем, пистолет вырвала из кобуры, хотела нас пристрелить. Но мы били аккуратно, только кости поломали, остальное должно быть цело".

"Завтра и посмотим, что осталось целым" - ответил аль-Зейб и скомандовал: "Пошли, братья".

За ними захлопнулась дверь и в несмазанном замке заскрежетал ключ. Пытка продолжалась - по лицу текли крупные капли пота, ощущения становились всё острее. По сути, без медицинской помощи человеку, получившему такие травмы не выжить - начнётся воспаление, гангрена, возможно, прикончит болевой шок. Но я человеком теперь не была, приходилось терпеть. Однако, когда солнце уже давно скрылось за горизонтом и в щели начала заглядывать полная луна, я вдруг почувствовала дивное обегчение. Несколько минут - и боль полностью прошла. Даже приход наркомана от героина или первитина никогда не сравнится с тем чувством блаженства, которое меня посетило, когда каждая клеточка тела полностью избавилась от мучительных страданий.