Шарко

– Вожак стаи, – бросил Жак. – Может, он нарастил себе искусственные клыки, как у гиены или волка, и вцепился ими в плоть, чтобы впечатлить нас или пустить по ложному следу…

– Трудно сказать. Жавелевая вода уничтожила все биологические следы.

Николя потряс своей копией списка:

– Теперь перейдем к этому. Список, изначально включавший триста восемьдесят четыре личности, сократился до трехсот двенадцати, поскольку мы исключили тех, кто сдавал кровь недавно и не может оказаться в числе жертв. Получилось приблизительно по шестьдесят звонков на брата. Скорее всего, большая часть наших жертв в списке. Отложите в сторонку тех, кто не отвечает или чьи номера больше недействительны, – это потенциальные жертвы. Если на том конце никто не подходит, оставляйте сообщения на автоответчиках… Это будет первый отсев.

Распределив имена из списка, все приступили к работе. Шарко в своем углу почувствовал некоторое облегчение: последние находки так будоражили, что перевесили все остальное. Может, Николя забыл – или, по крайней мере, отложил в сторону – эту историю с делом из окружного суда? Со своей стороны, он связался с Шене, чтобы проверить, исследовали ли после вскрытия пораженные зоны мозга Рамиреса: ему хотелось понять, существует ли связь между Кароль Муртье и страхом. К его большому разочарованию, патологоанатом был так загружен, что еще не делал анализы, но обещал взяться немедленно.

Телефоны раскалялись, и как в доброе старое время – пусть даже Николя и Франк игнорировали друг друга – в команде царило возбуждение. Первое «туше» досталось Жаку, и случилось оно через полчаса после начала обзвона. Он встал и подошел записать информацию на доску:

– Думаю, одна у нас есть: Сесиль Киде, сорок пять лет, проживавшая недалеко от Авиньона. К телефону подошел ее приемный отец, он забрал мобильник дочери из ее квартиры. Пропавшая была с Реюньона. Она не подавала признаков жизни с февраля две тысячи четырнадцатого. Жила одна, на тот момент была безработной. Дело по поводу подозрительного исчезновения заведено в марте две тысячи четырнадцатого. Я свяжусь с ними. Отец, кажется, в возрасте и был страшно взволнован.

Он вернулся на свое место. Все смотрели, как под строкой, где значилась Летиция Шарлан, возникло новое имя, написанное фломастером на доске, которая вскоре покроется информацией об анонимах. Ни в чем не повинные люди, чья печальная участь была связана с тем, что они обладали редкой кровью и благородно хотели поделиться ею, чтобы спасти чью-то жизнь. Тем самым они, сами того не ведая, подписали себе приговор.

Белланже не успел внести свою лепту в список. На пороге появился застегнутый на все пуговицы Маньен, с замкнутым лицом, и попросил подчиненного пройти в его кабинет, после чего развернулся и вышел. В воздухе повеяло холодком тревоги, все переглянулись, не говоря ни слова: Маньен обратился к Николя на «вы».

Капитан повесил трубку рабочего телефона, собрал бумаги в стопку и вышел, не глядя на коллег, прямой как палка. В коридоре он быстрым жестом протер ноздри, охваченный недобрым предчувствием.

И он не ошибся. Два типа в темных костюмах, вроде «Людей в черном», ожидали его в кабинете шефа: IGS, Генеральная инспекция полицейских служб. Один из них закрыл за Николя дверь. Грегори Маньен сидел за своим письменным столом, подперев кулаками подбородок.

– Вы знаете, почему вы здесь?

Николя, сбитый с толку, с трудом подбирал слова. Он попытался выпутаться, как рыба, пойманная в сеть:

– Послушай, Грегори, мы составляем список пропавших и…

– Это не займет много времени, – перебил его один из типов. – Всех дел на несколько минут.

Он натянул пару латексных перчаток и вытащил упаковку, которую Николя мгновенно распознал: набор для слюнного мультитеста на наркотики, позволяющий выявить все типы наркотических средств и определить их происхождение: опийные, ТГК, амфетаминные, кокаин… Коп с презрением посмотрел на шефа:

– Что ты творишь?

– Что я творю? Я желаю удостовериться в компетентности своих сотрудников, задействованных в крайне деликатном расследовании, в ходе которого вы, на мой взгляд, неоднократно позволяли себе вольности, не ставя меня в известность. Судья не единожды делал мне замечания за ваши необоснованные эскапады. Вы считаете, что закон не для вас писан?

– Ну и что? Разве это не продвинуло расследование? Ты прекрасно знаешь, что у нас иногда не хватает времени, чтобы дождаться бумаг, и мы всегда так делаем! И ты первый, черт!

– Не стоит так к этому относиться. Пройдите тест, и, если он окажется отрицательным, вы вернетесь к работе. В чем проблема?

Николя прижал кулаки к бокам. Огненная волна поднималась в нем изнутри, накачивая кровь в мускулы.

– Тебе осталось всего-то полгода до пенсии, а ты все пытаешься мне нагадить. В чем твоя проблема?

Николя развернулся и уткнулся в грудь одного из мужиков. Он посмотрел инспектору IGS в глаза:

– И что вы будете делать? Засадите меня за решетку?

– Вы знаете, что означает отказ. Признание вины. Тогда дело будем вести мы, и это может скверно для вас обернуться, если вы не подчинитесь и не пройдете тест.