Шарко

Час спустя он убрал в багажник своей машины большой мусорный мешок, где лежали скальпель, пластиковый чехол, который Рамирес прижимал к лицу Люси, разбитый мобильник, пистолет «Хеклер-Кох Р30», одежда Рамиреса, в которую была завернута кошка, – ему пришлось придушить ее за неимением другого способа положить конец мучениям. Он снял с животного большую часть пиявок, воспользовавшись ими для создания своей инсталляции.

Тучи застилали небо, воздух был влажным и наэлектризованным, почти грозовым, но дождь не шел. Тем лучше. Под прикрытием темноты Шарко осторожно пробрался вперед по обочине узкой дороги, что шла вдоль дома. Ни одной живой души. Он огляделся. По полям гуляли волны, лес отбрасывал тревожные тени на неровности почвы. Внизу, вдали, грязная асфальтовая полоска Национального шоссе 20 взрезала ночь. Две-три машины мчались в попытке покорить ее. Жилье Рамиреса стояло на отшибе, ни соседей, ни прохожих: коп воспринял это как еще один добрый знак.

Он нашел в доме ключи от «ауди», снял с ручного тормоза и начал толкать машину назад. Ему и в голову не могло прийти сесть за руль и оставить биологические следы, которые легко обнаружить в замкнутом чистом пространстве. Достаточно обронить ресницу, чешуйку кожи, волос… Спортивная машина перегородила половину дороги. Другие автомобили смогут проехать, только сползая на обочину. Никакого сомнения, уже завтра утром, в час пик, раздраженные водители предупредят полицию.

Как поступить с ключами от машины? Оставить в замке зажигания? Отнести обратно в дом? Шарко постарался представить реакцию коллег, когда они обнаружат обустроенную им сцену, и себя среди них – если все пройдет так, как он задумал. И решил сунуть ключи в карман.

Оставив входную дверь приоткрытой, он сел в свою машину, оглядел последний раз дом в зеркало заднего вида – не забыл ли он чего? – и тронулся с места, доверху застегнув плащ, чтобы скрыть следы крови на рубашке и брюках: убийца всегда уносит на себе частицу жертвы, и Шарко не стал исключением из правила.

Он выбирал маленькие объездные дороги, сделал большой крюк через лес Де-Верьер, припарковался в укромном уголке, пошел пешком между деревьями, с мусорным мешком в одной руке и канистрой с бензином, найденной в подвале, в другой. В глубине леса он сложил в кучу содержимое мешка и кошку. Облил все горючим. Глядя на языки пламени, он попытался вызвать в памяти улыбку близнецов – и увидел их на песке, как они с криками играют на берегу моря, – только так он мог выдержать то, что ему приходилось совершать. Простоял неподвижно несколько минут, и этого времени хватило, чтобы продышаться и осознать: ничто больше не будет таким, как прежде. Отныне они с Люси проведут остаток жизни, балансируя на канате, натянутом над пропастью. Малейший порыв ветра – и она поглотит их.

Кошка целиком не сгорела, и Франк спрятал обуглившиеся останки под опавшими листьями уходящего лета. Он снова выехал на дорогу, остановился километрах в пяти, выбросил ключ от «ауди» и скальпель в водосток. Господи, этому конца не видно. Он позвонил Люси предупредить, что скоро вернется. Нажимая на кнопку отбоя, заметил, как сильно дрожат его руки: в этот самый момент они взвешивали всю тяжесть их общего будущего – всех четверых.

На грани нервного истощения он продолжил свой кровавый путь пешком, вдоль Сены, до Шуази-ле-Руа[9]

. Миновал ряд фонарей, их синеватый свет брызгами лег на его плащ. Перед ним шумела Сена, перекатывая черные волны, как снаряды. Шарко подумал о Стиксе, мифологической реке, которая отделяла земной мир от подземного царства теней, и у него возникло ощущение, что он скитается по его водам, лишившись возможности вернуться назад. Теперь, когда его скрывала полная темнота, он избавился от пистолета Рамиреса и, ускорив шаг, выбросил оставшиеся в магазине шесть патронов по одному, через каждые пятьдесят метров, с укоренившимся в нем странным червячком тревоги: не упустил ли он какой-то детали?

Он снова вышел на дорогу, борясь с дрожью: поселившееся в нем сомнение было скорее нормой. Нет, он ничего не забыл, и знал это. Столько лет в профессии, сотни мест преступлений, которые он видел и анализировал – разве он мог ошибиться?

Его крестный путь закончился в собственном гараже. Он разделся, облачился в синий халат, который надевал, когда требовалось что-то покрасить или обклеить, собрал в кучу испачканную одежду и поджег ее прямо на бетоне. Очень быстро огонь заплясал перед его глазами. Он посмотрел, как корчится в пламени его полосатый галстук и серый костюм, парадный, только для больших праздников. Подарок Сюзанны, его первой жены, умершей много лет назад. Все обращалось в дым, словно ставя точку в истории, и Шарко увидел в этом мрачное предзнаменование.

Люси принесла ему досье Анатоля. Он кидал бумаги по одной в пасть огня, остановив взгляд на сияющем лице юной Летиции. Он отдавал девушку ее ужасной судьбе, но разве у него был выбор? Пламя пожрало ее, пока горечь и отвращение разъедали сердце Шарко. Виновны.