Шатун

Потап сидел в своём автомобиле вместе с Алёшей, только сейчас он почему то осознал всю серьёзность ситуации, почему-то его охватил мандраж от осознания того, что его сестра лежит в реанимации, подключенная к аппарату жизнеобеспечения, и находится в бессознательном состоянии.

— Потап, я устал уже сидеть! — донёсся голос Алёши с заднего кресла. — Потап!

Потап будто очнулся от своих мыслей.

— Что ты говоришь?

— Я устал сидеть в машине!

— А, сейчас подожди немного, он вышел со своего внедорожника и, обойдя его, открыл пассажирскую дверь.

— Ну, тогда пойдём прогуляемся! — и Потап принялся освобождать Алёшу от ремней безопасности. Справившись с этим, он поднял своего племянника и, вытащив из машины, поставил на землю.

— Ну и куда пойдём? — спросил Потап.

— Я хочу на площадку!

Потап призадумался и оглядевшись, понял, что следует двигаться к жилым домам, так как во дворах чаще всего устанавливают детские площадки.

Григорий Александрович закончил свой рассказ, ничего нового он не рассказал, только вышло всё немного глубже. Например, он объяснил, что медикаментозная кома была необходимостью, так как большое количество рваных ран и ампутация безымянного пальца на правой ноге и мизинца до средней фаланги на левой руке принесли бы ей мучения от сильных болей, но прежде всего основным фактором был отёк мозга вследствие черепно-мозговой травмы, полученной, по-видимому, не один раз. Но вот сроки содержания ее в таком состоянии он точно не назвал, основываясь на том, что всё зависит от того, как организм Любы будет приходить в норму, но максимум продление этой процедуры возможно не более чем полтора месяца. Он так же поведал о том, что недавно их больница попала под одну из федеральных программ на государственном уровне, которая позволила обеспечить их новейшим оборудованием и привлечь новых профессиональных сотрудников, так что Любе оказывалась профессиональная помощь, и подключена она была как раз к такому оборудованию.

Слушая доктора, Светлана молчала, только на её щеках оставались следы от слёз, которые периодически скатывались из глаз. Закончив рассказ, доктор предложил ей пройти и взглянуть на её дочь, вообще это недопустимо, но так как она самый близкий родственник и приехала издалека, то он принял решение всё-таки допустить её к ней. Светлана, естественно, согласилась, для того чтобы пройти внутрь реанимационного отделения, ей пришлось снять обувь, ей выдали одноразовые тапочки, белый стерильный халат, маску и головной убор. Переодевшись, Светлана была очень взволнована и не могла сдерживать слёзы, они уже текли ручьём.

— Всё будет хорошо! — взяв её за руку, произнёс Василий Игнатович, — она в правильных руках.

Григорий Александрович и медсестра шли впереди и не спешили. Дойдя до палаты, в которой находилась Люба, они остановились, и врач произнёс:

— Вы, главное, не пугайтесь! Картинка, возможно, будет не из приятных.

— Я готова, — глубоко вздохнув, произнесла Светлана.

После того как Светлана произнесла эти слова, доктор открыл дверь в палату. Люба лежала на большой койке, закрыв глаза, её верхняя половина тела была приподнята, ноги и руки вытянуты вдоль тела, голова была перебинтована, изо рта торчала трубка, через которую, видимо, поступал кислород в лёгкие, к рукам к правой и левой были присоединены какие-то датчики, из которых шли провода, а слева от кровати находился монитор с показаниями. Люба была бледная, её кожа имела бледно-сероватый оттенок, но это была она, её дочь, с которой они ещё неделю назад повздорили перед тем, как она уехала, а теперь вот она, лежит перед ней в таком состоянии. У Светланы закружилась голова, и она упёрлась рукой о стену. Врач подхватил её под другую руку и сказал чуть шёпотом:

— Всё, на сегодня хватит! — и помог ей выйти из палаты.

На выходе из отделения их встретил Василий Игнатович, увидев, что Светлану держит под руку Григорий Александрович, он подбежал к ним и помог дойти до стула. Усадив Светлану на стул, медсестра принесла корвалол и стакан воды.

— Да, картинка не из лёгких, — произнёс доктор, — но вы должны понимать самое главное, что всё, что произошло с ней, уже далеко позади. И теперь нужно только время на то, чтобы она выздоровела.

— Я это понимаю, — произнесла Светлана, не сдерживая слёз.

— Спасибо, Григорий Александрович, за то, что выделили время в ваш выходной день, — произнёс Василий Игнатович. — Мы, пожалуй, пойдём потихоньку.

— Да не за что. В любом случае следовало пообщаться с Светланой Сергеевной, да и страховой полис, и история болезни тоже будет кстати. Так что, Светлана Сергеевна, спасибо вам за предоставленные документы и учтите, что всё теперь будет хорошо. Мы будем держать вас в курсе всех улучшений, приезжать часто не стоит, но как мы выведем её из такого состояния, то ей потребуется ваша забота.

— Вам спасибо большое за помощь, я вам очень благодарна, — произнесла Светлана.