«Щеглы». Первый полёт. Сборник рассказов

У Арсения задёргался глаз. Он вспомнил, как весной председатель Госдумы публично отчихвостил Белкина за доклад о нацпроектах: «Вы нам о результатах расскажите, а не о цифрах. Какой прок людям от ваших красивых цифр!». Позже Белкин ходил недовольный и разносил работу подчиненных. Канарейкину тоже досталось: «Я вам сказал заняться отраслью туризма. Где результаты?» Каких именно результатов ждал от него Белкин, Арсений так и не понял. Стратегия по внутреннему туризму находилась в глубокой разработке, прошло множество совещаний, но к единому видению так и не пришли. Арсений спихнул задачу на своего зама, а сам занялся подготовкой встреч с корейской и индийской делегациями. С тех пор воз так никуда и не тронулся.

Мысли Арсения плясали от одного воспоминания к другому, а в душе томилась надежда, что внесение поправок в конституцию затянется, и они с Белкина спокойно просидят на местах ещё четыре года.

Завибрировал смартфон. Арсений подскочил, чуть не смахнув его на ковер. Посмотрев на экран, выдохнул – ничего значимого, всего лишь поздравления. Он отёр испарину со лба и потянулся к тумбе, куда спрятал коньяк. Не успел налить, позвонили из доставки пиццы. Заказ приехал. Арсений отправил помощницу забрать его и накрыть стол в общем холе. Пока Канарейкин приводил себя в порядок, поправляя у зеркала новый бордовый галстук и освежая холодной водой из графина покрасневшие от волнения лицо, пришло сообщение от Белкина. Того вместе со всем кабинетом министров вызвали в Белый дом.

Арсений Геннадьевич, всё готово. Вы идете? – вывел Канарейкина из ступора оклик помощницы.

Иду, – ответил он и не узнал своего голоса.

Медленно спускаясь по ступенькам, Арсений листал уведомления и наткнулся на ленту Фейсбука, забитую поздравлениями. Одно из них заставило его остановиться. С виду в нём не было ничего примечательного, но манера написания и лицо, его оставившее, наводили на мысль о скрытом подтексте, смысл которого до Канарейкина пока не доходил. «С Днём рождения, Арсений!», завершалось кривой усмешкой. Канарейкину смайлик показался злорадным. Он посмотрел на время отправки – совсем свежее, буквально пару минут назад пришло. На аватаре – знакомая хитрая физиономия бывшей коллеги из большой тройки. Она не поздравляла его в прошлом году… Канарейкин не забыл её. Он помнил, как горели её глаза на собеседовании, когда он брал её в команду. Полгода спустя что-то произошло, она превратилась в серую мышь, забитую работой, новые проекты брала нехотя. Он не стал разбираться почему. Видимо девочка достигла потолка и не хочет двигаться дальше. А по прошествии еще одного года её как будто подменили: выросло качество материала, который она готовила, преобразилась манера письма, общение с клиентами стало более свободным. Ему она начала дерзить, причем так тонко, что он не находил слов её осадить. Просто бестия! Он мирился с этим, полагая, что девица перебесится и успокоится. А она положила на стол заявление, объяснив свой шаг тем, что ей скучно – слишком мало интересных проектов. Он позвал её на разговор. До сих пор помнил прищур, с каким она слушала о карьерных перспективах и стратегических планах команды. По итогам разговора у него не сложилось впечатления, о том, что они договорились. Через месяц она сообщила об уходе к конкурентам. Его взяла злость. Он ведь выложил все планы, даже премию выписал! Вот тогда Канарейкину и позвонил его университетский приятель – заместитель Белкина. Требовался человек на важный пост.

В день официального назначения на должность Президента Центра в списке контактов Канарейкин наткнулся на её имя и усмехнулся «Мышам – машинная возня». Бестии не удалось ему насолить. Его смешили её язвительные комментарии под постами публикаций Центра. Лонгриды, размещенные ею на Фейсбуке в ответ на видео-дискуссии экспертов Центра о новых законопроектах, он изредка почитывал, но лайков не ставил. Она изящно разносила их выступления, не переходя на личности и не цитируя спикеров. В её текстах звучали только те проблемные точки, которые не освещались в видео. Увы, почти все они были существенными, а вот как его подчиненные их проморгали – вопрос. Из меланхолии Арсения вывел запах пиццы. Наверное, совсем остыла, уже невкусная.

Он юркнул в общий холл, где народ, разобрав шампанское, в ожидании виновника торжества смотрел плазму. С экрана выступал премьер. Отметив его осунувшийся вид, Канарейкин взял бокал и решил немного послушать, прежде чем обратить на себя внимание. Говоря об итогах послания и планируемых изменениях баланса власти, премьер неожиданно заявил: «…полагаю, что было бы правильным, чтобы в соответствии со 117 статьей конституции действующее правительство в полном составе ушло в отставку…».