Щенки Земли

Ажурный бетонный забор, который уже метров тридцать тянулся вдоль дороги и пре­граждал нам вход на территорию подстанции, теперь перестал быть препятствием, потому что в этом месте он представлял собой просто нагромождение обломков. Искривленные и перекрученные, словно ветви гигантских дубов, черными силуэтами на фоне светло-голубого предвечернего неба вырисовывались тавровые балки остова подстанции. Ее пило­ны, на которых крепились провода высокого напряжения, лежали на земле подобно замертво рухнувшим Голиафам. Провода были оборваны и свисали с забора, позванивая при порывах ветра. Все было уничтожено, абсолютно все.

– Была бомбардировка, – сказал я, – но это невозможно.

– Динги? – спросила Крохотуля.

– Боюсь, что да. Но как они могли?

В этом не было смысла. Столь примитивное нападение не могло принести успеха в борьбе против Господ, если весь богатейший арсенал науки XX века потерпел неудачу. Эх, мало им было ядерных взрывов в поясе Ван Аллена. Я сомневался тогда и продолжаю со­мневаться до сих пор, было ли действительно в человеческих силах уничтожить хотя бы од­ного из Господ.

Как оказалось возможным сражение с чем-то, не имеющим размеров, при отсутствии представлений об уравнениях, которых могли бы дать хотя бы символическое приближение к пониманию природы того, с чем сражаешься? Нет, их не победить бомбардировками вто­ростепенных силовых подстанций то в одном, то в другом месте; не победить, даже разбом­бив их все. С таким же успехом можно пытаться убить льва веником из чертополоха. Госпо­да – это нечто гораздо большее, чем просто та или иная технология.

Из-за забора, откуда-то из хаоса искореженных механизмов, раздался стон. Женский голос повторял одно-единственное слово:

– Господа, Господа…

– Там не Динго, – сказала Жюли. – Какая-то несчастная любимица не может выбраться. Подумай, Каддлис, не означает ли это, что брошены все любимцы?

– Тсс! Такими разговорами ты только доведешь до слез Крохотулю.

Мы нашли место, где можно было перелезть разрушенную часть забора. В паре метров от пролома спиной к нам стояла на коленях женщина. Она примостилась на поперечине рух­нувшего пилона, как на молитвенной скамеечке. Ее волосы, спутанные и грязные, еще хранили следы одомашненности. Она была приличествующим образом обнажена, однако все тело было в синяках, а ноги сильно расцарапаны. Оказавшись перед лицом столь патетического краха не­когда видной любимицы, я впервые осознал, насколько ужасно дикой выглядела Жюли: одета вульгарнейшим образом, волосы закручены в практичный, но лишенный художественного изящества узел, да еще и скрепленный узкой полоской ткани; стройные ноги упакованы в не­уклюжие резиновые сапоги. Должно быть, мы все трое походили на Дингов.

Бедная женщина прекратила причитания и повернулась к нам. Выражение ее лица прошло все стадии от любопытного удивления до неописуемого изумления.

– Отец! – произнесла она, оцепенев от ужаса.

– Роксана! – воскликнул я. – Вы ли это?

ГЛАВА ШЕСТАЯ,

в которой я защищаю честь женщины и несу за это страшную кару

Это была она, изрядно похудевшая. Время так поработало над ее красотой, что никто, будь у него лучшие намерения в мире, не дал бы ей по ошибке восемнадцать лет, даже и два­дцать восемь. Однако нос, взгляд и ум остались такими же острыми, какими были всегда. Я ничуть не сомневался, что это Роксана Пруст, урожденная Скунс.

Роксана же, наоборот, никак не могла поверить, что я не ее отец, а всего лишь малень­кий Белый Клык, бывший ее подопечный, который стал взрослым мужчиной.

– Но эта одежда… – настойчиво твердила она. – Уж эту-то куртку с оторванной нижней пуговицей я не могу спутать ни с какой другой. И эти сапоги с красным кантом. И неделю небритая щетина. Хоть убейте меня, ты – мой отец!

Из вежливости я снял куртку, но мне почему-то не захотелось стаскивать штаны. Веро­ятно, привычка носить одежду способствует развитию скромности в большей степени, чем что-либо другое, вне зависимости от происхождения. По возможности коротко я объяснил Роксане, как наш Господин доставил нас на ферму и бросил там, как нам пришлось взять в доме одежду для своего похода – одежду ее родителей, так уж получилось.

– Ты говоришь, что Плуто и твоя мать прибыли на Землю вместе с вами? – спросила Роксана, злобно хмуря свои морщинки возле глаз. – Где же они теперь?

– Я надеялся, что вы можете знать это, Роксана. Я был уверен, что Плуто нанесет вам визит. Он ведь посылал вам каждую свою новую книгу.

– Нет. Нет, должно быть, это ему не удалось. Я до последнего момента не слыхала, что вы здесь. Но какой… – в выражении ее глаз появилась нежность, как бывало и прежде, когда ей в голову приходила какая-нибудь расчетливая мысль, – восхитительный сюрприз!

В разговоре возникла новая пауза, потому что нам с Жюли не хотелось бестактно де­монстрировать озабоченность только собственными проблемами, когда Роксана сама явно была в беде. Казалось, она целиком ушла в какие-то очень личные переживания.