Щит времен

— Молодая леди, наша современница, угодившая в перуанскую переделку, — кивнул Шалтен и продолжил подчеркнуто неторопливо: — Позвольте высказать мои доводы, хотя вы и сами теперь без труда сумеете восстановить события. Когда провалилась попытка присвоить выкуп за Атауальпу, экзальтационисты взяли в плен двух человек — дона Луиса Кастелара и нашего законспирированного специалиста Стивена Тамберли, чье присутствие в сокровищнице помешало им совершить задуманное — как они надеялись, ненадолго. Припоминаете? Позже они разобрались, что Стивен работает в Патруле, и его допрашивали под воздействием кирадекса. Когда Кастелар вырвался на свободу и скрылся на темпороллере, захватив с собою Тамберли, экзальтационисты собрали всю возможную информацию о Стивене и его прошлом. Ваши люди, вновь атаковав, уничтожили и захватили в плен почти всех.

«Конечно, я припоминаю, черт побери!» — проворчал про себя Эверард.

— Теперь взгляните на случившееся глазами тех, кто сбежал или находился тогда в другом месте, — продолжал Шалтен. — Произошла какая-то ужасная ошибка, и они страстно желают разобраться в ней. Простыл ли след, по которому до них добрался Патруль, или, быть может, он выведет сыщиков на оставшихся экзальтационистов?

Они отчаянно смелы и умны. Они досконально исследуют все возможные ходы, и мы не в состоянии препятствовать им. Так же как не в состоянии охранять каждого человека, причастного к этой истории. Экзальтационисты могли вернуться в Перу после 1533 года и осторожно разузнать последующую биографию Кастелара. Возможно, подобное, но в меньших масштабах, было проделано с Тамберли. Не требует доказательств и то, что они не знают всего о той веселой погоне, в которую нас вовлек Кастелар, и о том, как мы вытащили Тамберли, и как в это была втянута его племянница. Их сведения отрывочны, выводы весьма неполны и расплывчаты. Тем не менее они, очевидно, считают себя вне опасности, доказательством чего является их шальная выходка в Финикии.

Во-первых, я уверен, что они проводили тщательное расследование по всем, кого упомянул Тамберли во время изощренного и жестокого допроса: круг общения, знакомые, родственники. Ведя наблюдение, они вполне могли обнаружить веские причины, чтобы заподозрить его племянницу Ванду в причастности к этому делу, тем более что ей предложили вступить в ряды Патруля. Это произошло в мае 1987 года.

— А мы сидим здесь и мирно беседуем! — воскликнул Эверард.

Шалтен поднял руку.

— Умоляю, успокойтесь, друг мой. С какой стати им нападать на нее или на кого-нибудь еще? Дело сделано. Они беспринципны и жестоки, как дикие коты, но не глупы и не мстительны. Семейство Тамберли больше не представляет для них угрозу. Напротив, они действуют с чрезвычайной осторожностью, так как полагают, что мисс Ванда — под тайным надзором Патруля, который ждет, когда экзальтационисты клюнут на нее. Они не чувствуют никаких угрызений совести, используя человека в качестве приманки. Думаю, что они не решатся ни на какие серьезные действия, они лишь наблюдают, по крупицам собирая информацию, и прячутся где-то во времени.

— И все-таки…

— Не беспокойтесь, она находится под нашим наблюдением — на всякий случай. Я считаю, что неожиданностей не будет и это бдение — только трата драгоценного времени. Но штаб-квартира настаивает, ничего не поделаешь. Так что расслабьтесь.

— Хорошо, — буркнул Эверард, хотя на душе у него было неспокойно.

«Почему я так волнуюсь? Да, она изящна, сообразительна, хороша собой, но это обычная девушка из рода человеческого, миллион лет обитающего на Земле», — подумал Эверард, а вслух произнес:

— Хватит вступлений. Не пора ли перейти к сути?

Шалтен отпил маленький глоток.

— Заключительный результат моих размышлений, — сказал он, — я сообщил вам в начале беседы. Весьма похоже, что один или несколько экзальтационистов находятся на побережье в районе Сан-Франциско в течение нескольких дней текущего месяца — мая 1987 года. Но они настолько осмотрительны, что мы не можем выследить их. Вместо этого мы готовим им ловушку.

Эверард залпом допил пиво, подался вперед и задымил трубкой.

— Как?

— Вы обратили внимание на дело, связанное с бактрийским письмом? — поинтересовался Шалтен.

— Связанное с чем? — задумчиво переспросил Эверард. — Нет, я… пожалуй, упустил это из виду. Что-нибудь новое? Я очень недолго пробыл в том отрезке времени и был слишком занят.

Шалтен кивнул массивным черепом.

— Понимаю. Вы занимались перуанскими событиями, затем ваше внимание переключилось на очаровательную молодую леди, а когда человеку наперед известно, что уготовано этому веку историей, он становится невосприимчивым к проблемам сегодняшнего дня. Тем не менее я полагал, что вы в курсе. Это не просто сенсация местного значения. Она интересна специалистам, но в то же время весьма занимательна и для общественности. Так сказать, небольшая международная сенсация-однодневка.

— Которую вам удалось организовать точно в соответствии с вашим желанием, — заключил Эверард. Сердце его тревожно екнуло.

— Потому-то я и здесь.