Щит времен

Патрульный вскарабкался наверх и подтянул за собой веревку. Припав к черепице, он снял сандалии и засунул их в скатку плаща, привязав ее куском веревки к поясу. Петлю он оставил на месте и держал только конец веревки. Ступив на карниз со стороны двора, Эверард на мгновение застыл. Он ожидал увидеть стену мрака, а в глаза ударили пучки желтого света. Он увидел бассейн, в котором дрожали отражения звезд.

«Неужели придется торчать здесь, пока в доме не улягутся спать? Как быть?» — промелькнуло в голове Эверарда.

Через минуту он принял решение.

«Нет. Нельзя так просто отказываться от плана. Если меня схватят, — он потрогал ножны, — живым не дамся. — Уныние как рукой сняло. — Вот будет фокус, если я все-таки справлюсь с задачей! Веселись, пока не вышло время!»

Эверард потихоньку опустил веревку и осторожно соскользнул по ней.

Щеки его коснулась ветка жасмина, источающего ночное благоухание. Скрываясь за живой изгородью, патрульный пробирался по саду. Мгновение, показавшееся вечностью, — и он наконец на месте, откуда удобно наблюдать и слушать. Патрульный замер.

Внутренние покои, видимо, еще не остыли от дневного зноя, окно было распахнуто настежь и не зашторено. Из своего укрытия в гуще листвы он смотрел прямо в комнату, отчетливо различая голоса.

«Счастье! Удача!»

Тут же Эверард без радости отметил, что последнее время везение приходит к нему не так уж часто. У него пересохло в горле, он вспотел, ссадина на лодыжке горела, от неподвижности ныло все тело. Но патрульный забыл обо всем, как только заглянул в окно. Да, Раор могла заставить любого мужчину потерять голову.

Комната была небольшой и предназначалась для интимных свиданий. Восковые свечи в позолоченных подсвечниках в виде папируса,[3] расставленных по всей комнате, бросали отблески на персидский ковер. Мебель черного дерева, инкрустированная розовым деревом и перламутром, утонченные эротические фрески, которые сделали бы честь Алисии Остин. Мужчина расположился на скамье, женщина — на кушетке. Прислужница ставила поднос с фруктами и вином на столик между ними.

На нее Эверард почти не обратил внимания — прямо перед ним возлежала Феона. Украшений на ней было мало, а в тех, что поблескивали на пальцах, запястьях и груди, наверняка скрывалась электроника. Одеяние простого покроя из тонкой шерсти подчеркивало изящные линий ее тела. Женское воплощение Меро Варагана, его подруга-клон, его второе «я».

— Можешь идти. Касса. — Голос низкий, она скорее пела, нежели говорила. — Сегодня ты и другие рабы не должны покидать своих комнат, если я не позову вас.

Глаза ее слегка сузились. В них промелькнули все оттенки зеленого — от малахитового до цвета морской волны, разбивающейся о риф.

— Это приказ. Передай всем.

Эверарду почему-то показалось, что прислужница вздрогнула.

— Слушаюсь, госпожа.

Она попятилась к выходу. Эверард предположил, что слуги живут наверху.

Раор отпила глоток из бокала. Мужчина на скамье шевельнулся. Одетый в белую одежду с синей каймой, он достаточно походил на Раор, чтобы можно было определить его расу. Седые пряди в волосах, вероятно, крашенные. Мужчина говорил напористо, но без живости, свойственной Варагану.

— Сауво еще не вернулся?

Он говорил на родном языке, который Эверард в свое время долго изучал. Когда охота закончится, если это вообще случится, будет жаль стирать из мозга трели и журчание чужой фонетики. Язык был не только благозвучным, но и богатым, емким настолько, что одно предложение в переводе на английский занимало целый абзац, будто люди пересказывали друг другу давно и хорошо известные им вещи.

Но все в памяти не сохранишь. Резервы ее ограничены, а впереди ждут другие операции. Так было всегда.

— Он придет с минуты на минуту, — непринужденно отозвалась Раор. — Ты слишком нетерпелив, Драганизу.

— Мы уже потратили столько времени…

— Не больше других.

— Для тебя и Сауво. А для меня прошло уже пять лет с тех пор, как я начал создавать этот образ.

— Потрать еще несколько дней, чтобы защитить свой вклад в дело.

Раор улыбнулась, и сердце Эверарда замерло.

— Воплощение зла становится служителем Посейдона!

«Вот оно что! Значит это вымышленное имя. „Родственник“ Феоны…» Эверард уцепился за этот факт, пытаясь взять себя в руки и избавиться от кружащих голову чар Феоны.

— А для Булени даже больше, и при этом он часто попадал в трудные и опасные переделки, — продолжал Драганизу.

— Для него это развлечение, — сострила Раор.

— Если Сауво не в состоянии приучить себя возвращаться ко времени…

Раор подняла руку, достойную кисти Боттичелли. Ее темноволосая головка, увенчанная косой, замерла.

— Кажется, это он.

Вошел второй экзальтационист в простой тунике и сандалиях. Его красота была более броской, чем у Драганизу. Раор чуть наклонилась вперед, бросив на него быстрый и в то же время пристальный взгляд.

— Дверь за собой запер? — требовательно спросила она. — Я не слышала.

— Конечно, — отозвался Сауво. — Разве я когда-нибудь забывал об осторожности?