Щукинск и города

Во дворе никого нет, дверь в дом приоткрыта… а если обойти дом… тоже никого, постучим…

— Хозяин дома?! Иван Иванович!.. Есть кто-нибудь дома?

— Иду-иду я! Зараз прыйду…

Хм, откликнулась какая-то старушка, а говорили, вдовец… женился, что ли… или адрес неправильный, чёрт, этого ещё не хватало!

— Иду вжэ, иду…

— Здравствуйте! Извините, я не нашел звонка… а могу я увидеть Ивана Ивановича Приходько? Он здесь живёт?

— Так помэр вин… два рокы вже тому, як помэр…

— Умер?! Он умер, да? Я вас правильно понял?

— Помэр. Утоп вин, утонув…

— Утонул?

— Так, утонул… той год був дуже поганый, стильки народу у мори загынуло, мабуть магнытни бури чи шо… а вы йому хто, родственник чи знайомый?

— Я вообще-то… я думал, что здесь живёт его двоюродный брат. Его зовут Дмитрий Буряк, вы его не знаете?

— Це той, шо с Одэсы? Художнык?

— Да, да! Художник!

— А ты знаешь, дэ вин е, цэй художник? Ты його бачив? Куды йому можна напысаты? А тэбэ як звать? Мэнэ Дина Вихторовна, я Ванина сватья… ну його доня замужем за моим сыном, розумиэшь?

— Ну… примерно. А меня зовут Женя, я живу в Америке… я хотел купить картины у этого художника Дмитрия, но никак не могу его найти…

— Так ты його ще не бачив? Ой, лихо-лихо… де ж його знайты? Ваня йому завищав моторну лодку, а дэ той художник? Що нам з тиею лодкой робыты? Як побачишь, кажи, щоб прыизжав за лодкой, добре? А то ж сгние в сарае…

— Лодка? Знаете, я вас не совсем…

— А хиба йому не трэба тиеи лодки, нехай так и скаже, тильки в пысьменной форми, добре? Щоб нияких потим претензий. Зараз я тоби запысочку дам, якщо зустринешь, виддашь йому, гаразд?

Засеменила в дом, вот же бред, ни хрена не понятно… нет, всё понятно, Буряку завещали какую-то лодку, старухин сын теперь не может спать спокойно, хочет заполучить эту лодку, а с Буряком опять полнейшее ку-ку. Нет! Хватит. Надо действовать через его бывшую, а какой ещё выход? Наладить контакт, вскрыть мастерскую. Только она имеет право взломать дверь, мало ли, а вдруг там остались её вещи? Буряк-то пропал… Стоп! Кажется, они даже официально не разводились… гениально! И никто не подкопается, ни старухи, ни милиция, да, идея! Что-то в этом роде уже назревало по дороге в Очаков, но теперь окончательно оформилось… просто он чувствует, что с этой Раисой Адамовной можно иметь дело… Потому что искать этого урода вслепую уже нервы не выдерживают — а вдруг в мастерской ни черта нету? Что тогда? Продолжить поиски? А если есть? Хоть бы знать, и то легче… а в чем проблема?! Если штуковины на месте, договориться с ней о продаже, вроде нормальная тётка, почему нет? Объяснить, что это чисто масонские заморочки, а по сути — дешевка, у Буряка даже в комиссионку не приняли… ну разве что в какой-нибудь музей возьмут за бесплатно. Что ей, помешает пара штук баксов? Да и штуки вполне достаточно… да какая разница, пусть Билли сам решает, сколько ей платить…

— Ну от, милок, Женечка, ось тут я йому всэ напысала, тут и наша адрэса е, яйщо вин забув, то виддашь, добре?

— Я не знаю… не могу обещать, потому что на днях уезжаю. Но я отдам записку его жене, до свидания, всего вам доброго!

Щукинск

Таня то и дело проваливается в сон, и неудивительно — за неделю скопилась жуткая усталость… если не поможет эта Ташла, придется продавать. И на работе тоже… всё валится из рук, а если кто неожиданно притронется, она так вздрагивает, что люди пугаются… а ещё менструация началась на две недели раньше и зверски болит… вчера осталась у Надьки, думала выспаться наконец-то, и ни фига… Надька, оказывается, храпит, да и вообще, подруга называется… устроила ей допрос с пристрастием, рассматривала Танины синяки, а этот как получился, а тот, а как её выбросило с кровати, а как книга за ней гонялась по комнате… понятно, ей интересно, но совесть надо иметь… потом захрапела, а Таня ворочалась до утра, пока не зазвонил будильник. Свинство.