Шедевр

Я взглянула на шедевр вблизи, и меня поразила хрупкая красота этой женщины. Портрет Фрэнсис несомненно был нарисован как художественный эксперимент. Уистлер изобразил ее в пастельных тонах. Даже ее лицо написано теми же цветами, что и платье, стена, цветок и циновка под ногами. Это один из самых волнующих моментов подлинной абстракции на холсте. Палитра настолько бледная, что кажется почти однотонной. Платье миссис Лейлэнд делает ее похожей на святую. Оно напоминает одеяние священника, наряд для крещения или даже свадьбы: длинный, расшитый шлейф, украшенный золотой парчой и маленькими вышитыми золотыми розочками. Необычная плетеная циновка гармонирует с рамой, ограничивающей цветущие миндальные ветви слева, которые свидетельствуют об интересе художника к японскому искусству. Справа стоит подпись, представляющая собой эмблему художника — бабочка, составленная из его инициалов: JMW.

Я заметила, что Петра отвернулась от картины и пристально смотрит на меня. По ее требованию я опять надела парик, в котором была вчера на вечеринке у Каролин.

— Твой парик слишком рыжий, — заявила Петра. — Основной тон картины — розовый. Этот оттенок идеально подходит к каштановым волосам миссис Лейлэнд.

Я с восхищением посмотрела на подругу, когда она вновь обратила пристальный взор на картину. Петра сосредоточилась.

— Я сделала для нее слишком белую одежду, — наконец прошептала она. — Нужно добавить капельку розового. Нам придется подкрасить ткани.

Я тоже была поражена чем-то новым и неожиданным, но это было связано не с цветом. Уистлер, быть может, и не особо старался придать портрету полное внешнее сходство, но ему удалось подметить нечто более глубокое, чем линии и формы. Как и с «Кристиной Датской» Гольбейна, я увидела тут отражение проницательности художника, сумевшего разглядеть истинную суть своей модели. Фрэнсис, да и вся картина в целом, воплощает некое чувство, сила которого не сравнима с эмоциями, виденными мною на других портретах. Она пребывает в полном одиночестве. И изображение с помощью полуабстрактного наложения тонов лишь подчеркивает ее уединенные раздумья.

— Готова поклясться жизнью, что когда миссис Лейлэнд позировала Уистлеру, она чувствовала себя бесконечно несчастной, — вырвалось у меня. Слова прозвучали слишком громко и эмоционально.

Соня искоса взглянула на меня и подняла черные брови.

— Может, миссис Лейлэнд и была очень богата, но вы правы, она также была и несчастна, — согласилась она.

— Почему?

— У нее был неудачный брак.

— Что вам еще о ней известно?

Соня одарила меня загадочной улыбкой и принялась рассказывать о своей любимой картине в музее Фрика.

— Один из основателей «Братства прерафаэлитов»[12] Габриэль Данте Россетти нарисовал Фрэнсис первым, затем познакомил Уистлера с семьей Лейлэнд, — сказала Соня. — Ее муж был судоходным магнатом в Ливерпуле. Уистлера попросили сделать второй портрет Фрэнсис, но когда Россетти увидел картину, он заявил, что между миссис Лейлэнд и ее изображением нет никакого сходства. Мне это кажется забавным: известно, что Россетти на своем полотне слишком идеализировал свою модель, представляя ее красавицей эпохи раннего Ренессанса, он не пытался передать ее внутренний мир.

— Я не видела эту картину, — прервала я Соню.

— Она называется «Мона Росса». Думаю, она находится в какой-нибудь частной коллекции.

— А насколько близко миссис Лейлэнд была знакома с Уистлером? — продолжала расспрашивать я.

Соня пожала плечами.

— Мистер Лейлэнд был одним из главных покровителей художника, но потом между ними произошла ссора. Не думаю, что после этого Уистлер поддерживал отношения с кем-либо из семьи Лейлэндов.

Я кивнула, но не поверила, что было именно так. В картине содержался некий подтекст, редкостная проницательность и чувственная наполненность, и, руководствуясь своим опытом, я решила, что отношения между художником и его моделью были гораздо ближе и глубже, чем принято считать. Я взглянула на Соню, но она уже повернулась к картине. Ее присутствие в музее казалось мне неслучайным. Интересно, может, ее подослали, чтобы проверить, насколько добросовестно я готовлюсь к проекту, оценить меня — для Грега Вейца, Каролин или еще кого-нибудь? Это выяснится после продажи. Но чего мы на самом деле добиваемся? Я подумала о том, что Эйдан пытается сейчас выяснить скрытые тенденции на Нью-Йоркском рынке произведений искусства.