Шекспир

В новой пьесе Уильям то тут, то там вставлял ремарки, которые могли бы быть полезными при постановке спектакля. Он не был уверен, что вернется помогать Джеймсу, как он делал это прежде. Пояснения, конечно, отвлекали от основного действия, но Уильям твердо решил довести дело до конца, подробно описывая, что имеет в виду в каждой важной сцене.

Конец Уильям дописывал, совсем выбившись из сил. В Стрэтфорде скука сменила усталость, и он хотел наконец-то закончить пьесу и отправить ее в Лондон. Уильям не пожалел красок, описывая рождение Елизаветы. Речь Генриха на ее крестинах была напыщенной и полна счастливых прогнозов на будущее правление юной принцессы. В ту же речь он вставил и слова о преемнике Елизаветы, нынешнем короле Якове. С отвращением перечитав после написанное, Уильям не стал ничего исправлять.

Пьеса о Генрихе отправилась в Лондон к ждавшему ее с нетерпением Джеймсу. Он был в восторге. Но так просто оставить Уильяма в Стрэтфорде он не мог себе позволить. Джеймс видел, что в этот раз его друг всерьез решил не возвращаться. Он по-прежнему считал такое решение неверным и до конца непродуманным. Поэтому Джеймс написал Уильяму письмо с просьбой вернуться, использовав все красноречие, на которое был способен.

«Уильям, — писал он, — без тебя постановка не состоится. Несмотря на ремарки, которые ты любезно вставил в текст, требуется твое присутствие в Лондоне. Мне все равно необходимы разъяснения по многим сценам. Писать друг другу письма мы не сумеем — король помнит про заказанную пьесу, и мы должны торопиться с постановкой спектакля».

Далее Джеймс хвалил Уильяма за прекрасную речь Генриха, в которой автор сумел отдать должное не только любимой народом Елизавете, но и теперешнему королю. Джеймс не скупился на красивые слова, решив любым способом вернуть Уильяма в Лондон. В письме он воздавал должное и оригинальному сюжету, и прекрасно выписанным героям, и глубокому понимаю исторического момента, и, естественно, языку, которым все это было написано.

Уильям только усмехнулся, прочитав длинное послание друга. Он прекрасно понимал, что пьеса не стоила и части того, что про нее писал Джеймс. Вымученная от начала до конца, она не вызывала у Уильяма никакого желания продолжать работать с ней дальше. Тем не менее, через пару дней он засобирался в Лондон.

— Отец, ты же хотел остаться, — удивилась Джудит, которой в присутствии Уильяма всегда дышалось чуть легче, — ты говорил, что твой друг сам справится с постановкой.

— Так и есть, — кивнул Уильям, — он справится. Но, понимаешь, иногда нужно сделать вид, что от тебя действительно что-то зависит. Раз Джеймс написал такое письмо, я должен в последний раз пойти ему навстречу и поприсутствовать на репетициях.

— Но у тебя уже был последний раз, когда ты ставил «Бурю». Ты говорил, что прощаешься с театром, — Джудит была готова разрыдаться, представив себе, что снова надолго останется одна с полубезумной, больной матерью.

Уильяму искренне было жаль дочь. Сестра мало чем могла помочь Джудит, занимаясь собственным семейством. Вся надежда Джудит была на отца, который каждый год обещал остаться в Стрэтфорде насовсем.

— Я знаю, что подвожу тебя. Я прекрасно помню о своих обещаниях не покидать тебя, — Уильям приобнял дочь, — поверь мне еще раз. Пьеса про Генриха — это не прощание с театром. Ты права, я с ним уже попрощался. Это заказ самого короля, не более того. Я выжал из себя все, что мог, Джудит. У меня не осталось ни слов, ни вдохновения, ни желания писать. Генрих дался мне тяжело. И силы окончательно меня покидают. Так что не сомневайся, я скоро вернусь.

В Лондоне Уильям убедился, что Джеймс вполне справился бы и без него. Шекспир сидел на репетициях молча, лишь изредка отвечая на вопросы Джеймса, которые тот задавал ему, чтобы привлечь внимание к действию, разворачивавшемуся в тот момент на сцене.

— Тебе все это неинтересно, — сказал ему после Джеймс, — я вижу, что тебе самому неинтересна твоя пьеса. Я согласен, в этот раз ты угодил королю так, что стало слишком сладко. Перестарался.

— Я не старался. В этом все и дело, — откровенно ответил Уильям, — нашел сюжет, думал, что дальше дело пойдет, как всегда, быстро. Но не получилось. Я вымучивал каждое слово, каждую фразу. Я знал, что должен дописать, раз обещал тебе выполнить заказ. В конце силы иссякли окончательно.

— В этом и состоит талант! — воскликнул Джеймс. — Писать гениально, даже если кажется, что пишешь плохо! Уильям, я тобой восхищаюсь! И ты хочешь удалиться в Стрэтфорд и бросить сочинять пьесы? Да то, что ты умеешь, не умеет никто. Второго такого автора, пишущего для театра, в Лондоне нет. Во всей Англии нет!

— Ты не добавил: на всей земле, — горько усмехнулся Уильям.

— Про всю землю не знаю. Я не господин Дрейк, путешествовавший по морям и океанам во славу Англии и королевы. Хотя подозреваю, что в других странах, узнай они про твои пьесы, тоже начали бы их срочно ставить.