Шекспир. Биография

Ваша милость, я сознаю, что поступаю очень дерзновенно, посвящая мои слабые строки Вашей милости, и что свет меня осудит за соискание столь сильной опоры, когда моя ноша столь легковесна; но если Ваша милость подарит мне свое благоволение, я буду считать это высочайшей наградой и даю обет употребить все мое свободное время и неустанно работать до тех пор, пока не создам в честь Вашей милости какое-нибудь более серьезное творение[191].

Далее Шекспир называет поэму «первенцем моей фантазии». Еще ни одна из пьес не публиковалась под его именем, а анонимные копии не могли, конечно, служить свидетельством его «фантазии». Довольно любопытно, что он как будто отстраняется от театральной карьеры. Его эпиграф из Овидия начинается словами «Vilia miretur vulgus», что в переводе Марло звучит: «Let base-conceited wits admire vile things

» — «Пусть помышляющие о низком любуются низкопробным [Меня же прекрасный Аполлон ведет к источнику муз]»[192]. «

Vilia» имеет еще значение «публичные зрелища» их выдающимся примером был публичный театр в Лондоне шестнадцатого века. Шекспир говорит, что «прекрасный Аполлон» поведет его «к источнику муз» разрывая, таким образом, свою связь с «низкими зрелищами» театральных подмостков. Биографы пишут, что в этих строках ощущается его двойственное или неопределенное отношение к себе в роли драматурга или актера. В конце концов, ни первое, ни второе не относилось к благородным профессиям. Но более вероятно, что Шекспир позволял себе подпасть под особое покровительство. Написав посвящение к «Венере и Адонису», он просто входил в новую роль — роль поэта, ищущего покровительства аристократа с помощью витиеватого обращения. Он старался произвести хорошее впечатление. Не следует забывать, что всю свою жизнь Шекспир во многом оставался актером, при необходимости соглашавшимся на необходимую роль.

Саутгемптону было тогда двадцать лет, он заканчивал обучение в колледже Сент-Джонс в Кембридже и в Грейз-инне. Он происходил из знатной католической семьи, но после смерти отца находился под опекой лорда Берли и лорда-казначея. В шестнадцатилетнем возрасте его пытались заставить жениться на внучке Берли, но он отказался. «Венера и Адонис», история о преследовании красивого юноши зрелой женщиной, могла быть задумана для Саутгемптона. Она, возможно, была написана вдогонку к поэме под названием «Нарцисс» в которой один из секретарей Берли косвенно укоряет Саутгемптона за холостяцкое житье. Отождествление юного лорда с Адонисом весьма правдоподобно, потому что все соглашались, что он столь же красив, сколь и образован, хотя размеры того и другого, несомненно, преувеличивались сочинителями панегириков того времени. Благородные юноши всегда казались более привлекательными, чем их сверстники менее знатного происхождения. Как и у многих отпрысков елизаветинских знатных семей, у Саутгемптона широта натуры (и возможностей) сочеталась с неуравновешенным и пылким характером; королева говорила о нем: «Его рассуждения приносят малую пользу, а опыт — еще меньшую».

От публикации «Венеры и Адониса» выгадывали обе стороны. Поскольку Саутгемптону была посвящена поэма, которая к тому же стала невероятно популярной, молодого человека стали воспринимать как покровителя учености и поэзии. Так, например, в следующем за публикацией году Нэш обращался к нему: «Драгоценный ценитель искусства как среди поэтов, так и среди любителей поэзии». В напряженном мире придворных милостей и интриг такая репутация не могла послужить во вред.