Шекспир должен умереть

— Слава богу, — промурлыкала Соня с минимальной ноткой язвительности и тут же попыталась рассмеяться чарующим серебристым смехом. — В таком случае предлагаю отправиться на обед. Но сначала подруливай ко мне — надо отнести в отель весь мой художественный беспорядок.

Да, что ни говори, а мне достаточно редко выпадает такой шанс: капризная и своенравная Соня, по жизни заставляющая меня маяться и страдать, теперь сама просила меня помочь отнести свой скарб и затем покормить ее в системе британского общепита. Грех было этим не воспользоваться.

Я выразительно вздохнул — так вздыхают отчаянные трудоголики, когда их насильно прогоняют с работы домой.

— Послушай, давай встретимся чуть позже — скажем, через полчаса? Мы с инспектором еще не все довели до ума…

— Что конкретно вы с инспектором не довели до ума?

Как резко меняется песня любимой девушки, чуть что-то выходит не так, как она хочет! Мне показалось, пронзительный голосок Сони проткнет насквозь мою ушную перепонку. Но уступать нельзя! Я сурово нахмурил брови.

— Тебя, милая, это не касается. Если так хочешь есть — отправляйся одна в отель, а я подойду чуть позже.

— И отправлюсь! — едва ли не взвизгнула Соня. — Вон ведущий совиного шоу завершил свое шоу и собирается уходить. Попрошу милого человека помочь донести мой этюдник. Надеюсь, уж он-то не откажет!

С этими словами взбешенная Соня дала отбой. Я вздохнул еще раз и довольно натянуто улыбнулся славному инспектору, который с любопытством прислушивался к моему монологу, произносимому на великом и могучем русском языке.

— Все в порядке? — поинтересовался он.

Разумеется, я кивнул.

— Все просто отлично. Кстати, вы не собираетесь пообедать?

Инспектор тут же бросил взгляд на часы на своем запястье.

— Уже второй час! Я совершенно не заметил, как пролетело время. Что ж, я действительно отправляюсь на обед. Вы тоже?

Я с важным видом кивнул.

— Совершенно точно. Приятного аппетита, инспектор! Было интересно наблюдать вашу работу.

Бонд улыбнулся, похлопал меня по плечу, и мы с ним разбежались в разные стороны.

Не знаю, где конкретно собирался обедать инспектор, а я, поглубже натянув на глаза козырек кепки, направился вокруг замка к воротам башни — именно там несколько часов назад я оставил неукротимую Соню. Существовала вероятность, что упрямая дивчина, ни на грамм не желающая подчиниться воле мужчины, все еще малюет там свои шедевры или пытается в гордом одиночестве дотащить скарб до отеля.

Увы, как только я вывернул к воротам, моему взору предстало изумрудное поле, на котором нигде не наблюдалась фигурка Сони в белоснежных шароварах и блузке цвета экрю. Я на мгновенье представил себе, как тщедушный доходяга Ларри галантно тащит Сонину утварь до самого отеля, подбадриваемый ее ослепительными улыбками, но в конце концов решил на время выкинуть все это из головы и попросту пообедать где-нибудь в Уорвике, заодно суммировав все полученные сведения об обстоятельствах убийства неприятного типа по имени Петя. Приняв это мужественное решение, я энергично направился в город.

Сами понимаете: одно дело — блуждать по городку, романтически обняв за талию любимую девушку, не слишком торопясь найти место для чревоугодия, и совсем другое — тащиться по незнакомым улочкам одному. Вот тут в голову и приходят тоскливые мысли насчет того, что «голод — не тетка» и лучше побыстрее устроиться за столиком в первом же попавшемся кафе.

Как назло, первое кафе попалось мне только спустя двадцать пять минут активных поисков по улицам и переулкам небольшого, казалось бы, городка. Когда наконец-то передо мной вдруг, как в сказке, появилось долгожданное заведение под банальнейшим названием «Уорвик», я бухнулся за столик, ощущая едва ли не величайшее счастье. Я не стал изучать меню, выискивая нечто особенное, попросту заказав жареный картофель со стейком средней прожаренности.

В ожидании заказа я потягивал крепкий кофе и вяло размышлял, как быстрее и безболезненнее помириться с Соней.

— Ко всей моей головной боли из-за дел фирмы не хватало только этого! — раздался за моей спиной раздраженный мужской голос. — Но сыночек всю жизнь преподносил нам неприятные сюрпризы, оставшись верным себе и после смерти.

Так как реплика прозвучала на родном русском, я осторожно повернулся и бросил взгляд на земляка. Им оказался солидный дядька в черной рубахе, со слегка помятым, хотя все еще красивым лицом — одного взгляда было достаточно, чтобы понять: передо мною — папик погибшего Питера Санина.

Завершив свою реплику, Санин-старший лихо опрокинул стакан виски. Рядом с ним сидела эффектная блондинка — конечно, что называется, не первой молодости, но далеко не пенсионерка, с эффектным бюстом и великолепной белой гривой роскошных волос, уложенных в недешевой парикмахерской.

— Твой родной сын трагически погиб, а ты говоришь про него гадости, — капризно протянула она. — Сделай паузу хотя бы до похорон. Кстати, где мы его будем хоронить — здесь или повезем в Пензу?

В ответ мужичок злобно хохотнул: