Шекспир и история

В трактате «О государстве» Боден писал: «Если мы обратимся к особенностям природы… земных творений… то обнаружим постоянную, гармоническую связь, которая соединяет антиподы нерасторжимыми узами… Так, мы видим, что земля и камни соединены глиной и известью… Камни и растения также соединены различного рода кораллами, являющимися как бы каменными растениями, поскольку они живут и способны расти. Между растения­ми и живыми существами находятся зоофиты (или животные-растения), наделенные ощущениями и движения­ми, но питающиеся корнями. Между животными на суше и теми, что живут в воде, находятся земноводные… Между рыбами и птицами находятся летающие рыбы. Между человеком и животными находятся обезьяны (если только мы не согласимся с Платоном, поместившим на это место женщину). Между животными и ангелами бог поместил человека, частично смертного и частично бес­смертного, связующего этот материальный (низший) мир с миром небесным (божественным)» 12.

Нетрудно убедиться, что в этой концепции доминиру­ют три основные идеи: идея полноты мироздания, олице­творение щедрости «творца», идея качественной иерар­хичности сущего, градуированности мира (олицетворение идеи целостности и взаимозависимости частей творения), наконец, идея непрерывности (олицетворение постепенности переходов от низшего к высшему). Каждая следую­щая ступень имеет нечто, объединяющее ее с предшест­вующей, и одновременно атрибут, разъединяющий их и потому связывающий со следующей. Человеку в этой иерархии отведено особое место: он — связующее звено между антиподами — чисто материальными и чисто ду­ховными сферами мироздания. Он — конечная цель тво­рения— все это как две капли воды похоже на то, что мы читали у Дж. Фортескью (XV в.) и Дж. Мильтона (XVII в.).

Наконец, в «увещаниях», предназначенных для просто­народья, все эти принципы слились в идею целесообраз­ности и совершенства мироздания. Мы читаем: «Всемо­гущий бог создал и упорядочил все вещи на небесах, в воде и на суше в наиболее совершенном и превосход­ном порядке. В небесах он учредил различные степени архангелов и ангелов… Воды удерживаются и пролива­ются дождем в надлежащее время. Солнце, Луна, звезды, радуга, гром, молния, облака, птицы в воздухе сохраняют предписанный им порядок. Земля, деревья, злаки и травы и все виды животных сохраняют также свой порядок, времена года — зима, лето, месяцы, ночь и день сме­няются также в надлежащем порядке» 13.

Наконец, обратимся к Шекспиру.

На небесах планеты и Земля

Законы подчиненья соблюдают,

Имеют центр, и ранг, и старшинство,

Обычай и порядок постоянный.

И потому торжественное Солнце

На небесах сияет, как на троне,

И буйный бег планет разумным оком

Умеет направлять, как повелитель,

Распределяя мудро и бесстрастно

Добро и зло. Ведь если вдруг планеты

Задумают вращаться самовольно,

Какой возникнет в небесах раздор!

Какие потрясенья их постигнут!

Как вздыбятся моря и содрогнутся

Материки! И вихри друг на друга

Набросятся, круша и ужасая,

Ломая и раскидывая злобно

Все то, что безмятежно процветало

В разумном единенье естества.

«Троил и Крессида», I, 3

Перед нами замечательное по яркости и лаконичности поэтическое отражение той же господствовавшей в созна­нии современников Шекспира картины мироздания. Иными словами, Шекспир здесь излагает столько же «об­щепринятую истину» эпохи, сколько и свои «личные» воззрения. Уже в первых четырех строчках даны во взаимосвязи все составляющие «великой цепи бытия». Вот они: «На небесах планеты и Земля законы подчиненья соблюдают, имеют центр, и ранг, и старшинство, обычай и порядок постоянный».

Здесь все: и основные сферы бытия, и иерархический строй, и незыблемость мирового порядка, и взаимосвязан­ность его элементов. Однако Шекспир гораздо глубже своих современников раскрыл социальный подтекст ана­лизируемой концепции, присовокупив к ней другой стереотип эпохи — предостережение относительно губи­тельных последствий восстаний против предустановлен­ного порядка. Соблюдение этого порядка рассматривалось как соблюдение «законов природы», единых для всего су­щего. Не только их нарушение, но даже отклонение от них в помыслах грозило неминуемым воцарением вселен­ского хаоса14.

Этот подтекст редко комментируется в ученых тракта­тах, но зато составляет суть концепции «цепи бытия», если ее излагают в литературе для простонародья.

В последнем случае суть увещания ясна:

…Ведь если вдруг планеты

Задумают вращаться самовольно,

Какой возникнет в небесах раздор!

Какие потрясенья их постигнут!

Там же.

Очевидно, что перед нами всего лишь поучительная аллегория, иносказание, что в действительности все время имеется в виду человек, которого наставляют на «приме­ре» планет. Об этом, кстати, свидетельствует совершенно неожиданный переход от «небесной механики» к делам человеческим:

…Как могли бы,

Закон соподчиненья презирая,

Существовать науки и ремесла…

Там же