Шелк аравийской ночи

Воцарилось молчание. Больше не нуждаясь в словах, они вместе несли вахту по умершим близким, пока не поблекли звезды, и вернулись в лагерь, где каждый пошел своим путем. Оба твердо намеревались делать вид, что прошедшей ночи не было, но знали: им этого не удастся.

6

Их дальнейший путь проходил по руслу вади Хатиб. Узкому, словно Господь провел перстом борозду меж каменистых вершин. «Или дьявол когтем», – подумала Майя, снова вспомнив, как Рашид назвал это место: Билад аш-Шайтан, Земля дьявола. Пористый камень перемешивался с песком на склонах расширяющейся вади

, которые медленно отступали в течение дня. Словно тонкие кровеносные сосуды, из центра сухой долины, орошая почву, разбегались маленькие канавки. Направленные рукой человека с помощью рядов камней, они тянулись по равнине вплоть до террас между склоном и долиной. Через несколько миль всадникам уже встретились первые люди: трое мужчин, закутанных в линялые красно-синие платки, приблизились к ним на спинах верблюдов. Салим поскакал вперед, к Рашиду, тот сунул ему в руку несколько монет и остановил группу, после чего Салим галопом направился к всадникам на верблюдах, подняв руку в мирном приветствии. Майя воспользовалась этим моментом, чтобы пустить лошадь на несколько шагов вперед и остановить снова, искоса бросив испуганный взгляд на Рашида, недоверчиво наблюдавшего издалека за переговорами Салима. И так целый день, с раннего утра. Майя и Рашид избегали друг друга, ни разу не обменявшись ни словом, ни быстрым взглядом. Но невидимая упругая лента постоянно притягивала их друг к другу, лошадь Майи словно сама по себе ускоряла темп рыси, а Рашида – замедляла ход, пока всадники этого не осознавали и упорно не увеличивали дистанцию. И так же упорно Майя смотрела на Салима, который явно поспешил согласиться с тремя мужчинами, передал им деньги и тут же вернулся назад.

– Можем ехать дальше, – крикнул он Рашиду. Тот быстро отвел взгляд от Майи, кивнул и вновь пустил свою лошадь, нажав шенкелями.

Они не сразу добрались до поселения: каменные постройки тесно прижались к отрогу холма и казались ребристыми наростами. Потом глазу долго было не за что зацепиться, и Майя поняла, почему местность называют дьявольской. Миля за милей, час за часом сменяли друг друга однообразные декорации и пейзажи: камни и песок, равнины и склоны, тамариски и узловатые деревья, в которых было что-то ветхозаветное, а монотонный распорядок – езда и передышки – лишь усиливал впечатление.

К облегчению Майи и радости ее усталых глаз, вади сузилась вновь, и лошади вытянулись в колонну в пересохшем, окруженном камнями канале. Ветер ласкал колосья спелого ячменя, и проросшие семена зеленым ковром покрывали лоскуты коричневой земли рядом с колодцем, где осел и верблюд приводили в движение скрипучую грузоподъемную систему, чтобы люди добывали оттуда драгоценную влагу для себя и животных. «Как неравномерно распределены здесь скудность и плодородие…»

На возвышении стояла деревня – низкие каменные домики вокруг неприступной крепости, удивительным образом напоминающей средневековый европейский город. Об ином напоминали только купол мечети и покрытые грудами камней могилы.

К аль-Шахинам снова приблизились люди на верблюдах, на этот раз впятером, и Салим снова отправился вперед в качестве посланца, торговался насчет пошлины и полюбовно договорился.

Словно цветные тени в вечернем свете, наездники на верблюдах на почтительном расстоянии сопровождали всадников Рашида, пока вади не превратилась в поле разбросанных скальных обломков, среди которых бежала натоптанная тропа. Там провожатые остановились и подняли на прощанье руки. Майя предположила, что здесь закончилась территория их племени, ее догадку немедленно подтвердило поведение Рашида и его людей – они схватились за винтовки. Солнце опускалось, заливая пламенеющими потоками света небеса и камни. Тропа наконец уперлась в плоскую низину и гигантский каменный круг, идеальный для лагеря.

Пока двое мужчин, как обычно, устанавливали палатки, а один карабкался по камням, собирая сухую древесину для костра, Майя с изумлением подошла к прямоугольным обветренным блокам, что возвышались посередине, на песчаной земле, на несколько голов выше ее. Она провела кончиками пальцев по неровной поверхности, нащупав диковинный узор, еще не до конца разрушенный ветром. Он напоминал клинопись, но значки были крупнее, гораздо красивее и многообразнее. Она подняла взгляд, краем глаза увидев, что к ней приближается Рашид, и смущенно опустила руку, словно находилась в музее и нарушила правила, дотронувшись до экспоната.