Шелк и пар

— Тебе пришлось нелегко, — тихо заметил Бэрронс. — По глазам видно.

— Просто устала. Не спалось утром.

— Мина? — Не поверил.

Внезапно желание выговориться стало невыносимым.

— Они убили мою кошку. Оставили ее посреди моей кровати.

Ни единый мускул не дрогнул на лице Лео, но внимательный глаза словно заглянули Мине в душу. Мир вокруг поблек. Бэрронс будто хотел ее коснуться, но не осмелился двинуться.

— Мне жаль. — Быстрый взгляд в зал. — Они пытаются тебя запугать, Мина. Это предупреждение.

— Знаю. — Дышать почему-то стало легче. — Зря я разболталась.

— Возможно, в том и беда. Мы, советники, вечно говорим друг другу слишком мало. Вместе…

Чей-то кашель оборвал речь Лео. Здесь не место для подобных разговоров. Бэрронс кивнул Мине и вошел в зал. И все же она поняла, что он хотел сказать. «Вместе мы смогли бы выступить против них». Мысль настолько поразила Мину — она и не рассматривала такой вариант, — что герцогиня даже невольно замедлила шаг, следуя за Бэрронсом. Чтобы Совет герцогов сверг принца-консорта?

Да они же постоянно грызутся меж собой. Нелепо и предполагать, будто герцоги могут слить воедино свою власть, чтобы удалить эту раковую опухоль на теле государства. Или что у них в принципе возникнет подобное желание.

«Надо использовать любой шанс». И если это будет означать скорейшее свержение тирана и освобождение королевы…

Опасная затея. Все годы трудов могут пойти прахом, стоит кому-то распустить язык из желания выслужиться.

«Жди, — велела себе Мина. — И наблюдай».

***

Собравшихся призвали к порядку. Заседание возглавил Мориоч. От его ухмылки Лео замер. Похожий на ходячий труп ублюдок всегда презирал Бэрронса — и как-то такая радость не предвещала ничего хорошего. Бойся улыбки голубокровного, уж слишком много в ней зубов, говаривали старики на улицах.

Внезапно двери распахнулись, с грохотом ударившись о стены. Все разом повернулись на звук, и зал наполнили потрясенные вздохи. Пара гвардейцев у входа было дернулась за своими клинками, но остановилась по приказу принца-консорта.

— Это гость, — возвестил тиран.

Мужчина вошел и сбросил с головы капюшон.

— Что это, черт возьми? — прорычал герцог Кейн (а то был именно он), размахивая тисненым золотом письмом.

Впрочем, отнюдь не оно так потрясло собравшихся. Старый герцог с ног до головы был облачен в белое. Зачесанные назад напомаженные серебристые волосы, светлые брови, ни кровинки на лице, ни капли цвета на коже… Даже радужки глаз из лазурных стали молочно-белыми, точно куски кальция.

Увядание, во всей его красе. Финал, конечная стадия вируса жажды, знак, что человек бесповоротно превращается в вампира.

У Лео свело живот.

Сотню лет назад куча вампиров вырезала половину города, перебив тысячи людей. Такова была цена неуязвимости, погружение в безумную жажду крови.

Согласно закону, любого, кто приблизился к Увяданию и чей уровень вируса достиг семидесяти процентов, следовало обезглавить.

— Проклятье, — ахнул Мориоч и отшатнулся. — Стража! Стража!

— Я бы на вашем месте не утруждался. — Кейн бросил на гвардейцев исполненный презрения взгляд и прошел к столу, где, приподняв бровь, оглядел собравшихся. — Все-таки мой уровень вируса девяносто процентов. Я сильнее и быстрее любого в этой комнате. Никто меня не остановит, если решу разодрать вам глотки.

Кейн взял кресло покойного герцога Ланнистера, со скрежетом подтащил поближе, сдернул траурное покрывало и уселся в конце стола, прямо напротив принца-консорта. По-прежнему не было ни единой подсказки, что же происходит.

— Отец? — тихо окликнул Лео.

— Не сейчас.

В кои веки раз тиран пришел в замешательство.

— Как… как такое возможно?

Обычно со временем вампир скрючивался, начинал передвигаться на четвереньках, слеп и общался лишь неподвластным человеческому уху писком. Кейн также не впал в кровавое безумие, коим страдали все достигшие Увядния, хотя аппетит его и возрос.

— Похоже, я эволюционировал, — сообщил герцог. — И достиг конца своего преображения.

— Ты вампир! — воскликнул Мориоч, не в силах сдержать отвращение.

— Именно. — Легчайшая улыбка заиграла на твердых устах Кейна. — В самом буквальном смысле. Я то, чем голубокровные и должны были стать.

Какого черта отец здесь? Большую часть времени Кейн прятался в глубинах своего особняка от солнца, что ужасно жгло ему глаза и опаляло бледную чувствительную кожу.

И чтобы теперь он выбрался на свет… Лео с опаской глянул на письмо, которое Кейн бросил на стол, затем оценил трех стражников в зале. Пистолеты, клинки — а у него при себе лишь тонкий кинжал для пуска крови.

— Объяснись, — холодно и твердо потребовал Линч. — Почему мы не должны расценивать тебя как угрозу?

Кейн развел руки с полупрозрачными — и весьма острыми — ногтями.

— Я вампир, которому удалось сохранить чувства и разум. Что еще вам нужно знать?

— Он совершенно себя контролирует, — подтвердил Лео. Он годами хранил секрет отца, с ужасом ожидая минуты, когда по закону придется звать палача.