Шёлковая тишина (ЛП)

— А, и ты решил действовать на опережение, — ехидно отвечаю я. — Заделал ребёнка и бросил меня сразу.

— Я не хотел ребёнка, ты знаешь, — жестко обрывает меня Антон, сужая глаза.

— Знаю, — киваю я. — Ты хотел аборт. Ну, так представь, что я его тогда сделала, и вали из моей жизни!

— Черт побери, Лиля! Да что с тобой не так?! — Антон вскакивает, и его стул падает назад, но он не замечает. — Я же хочу всё наладить!

— А у меня уже всё налажено! — так же вскакиваю я. — Ты только всё сломаешь!

На нас смотрят почти все посетители и работники кафе, но ни он, ни я не обращаем на это внимание. Мы испепеляем, уничтожаем, разрываем друг друга взглядами. Молчаливая злость каждого направлена против другого, и никакие слова не помогут, потому что всё до предела очевидно.

Антон сквозь зубы выпускает ругательство, выбрасывает несколько купюр из кармана на стол и яростными шагами уходит из кафе, оставляя меня на поле битвы одну. Меня потряхивает от эмоций, и я заставляю себя сесть и спокойно дышать.

Вдох — выдох.

Какой же он козел!

Вдох — выдох.

Сволочь!

Глава 18

Звонок в дверь звучит приглушенно из-за закрытой двери моего кабинета. Я не отвлекаюсь, зная, что няня Тимура разберётся с гостем. Текст книги идёт какими-то всплесками, толчками, как будто у моей музы не хватает сил вытолкнуть его наконец из себя целиком и сразу. Я то пишу стремительно, не обращая внимания на знаки препинания и опечатки, то зависаю посреди фразы, не в состоянии подобрать нужных слов. Мне не нравится такой ритм, но я упрямо продолжаю стучать пальцами по кнопкам клавиатуры.

Дверь в кабинет приоткрывается, и я слышу спокойный голос няни:

— Лилия, к вам гость.

Я дописываю предложение, сохраняю написаное и поворачиваюсь на стуле к Маргарите Петровне. Ее волосы, тронутые сединой, собраны в аккуратный пучок, а через линзы очков на меня смотрят ее невозмутимые глаза. Она стоит в коридоре и не заходит ко мне, не потому что я просила об этом, а потому что считает мой кабинет запретной для себя территорией.

— Гость? — переспрашиваю я удивленно.

Я никого не жду сегодня. Мой взгляд скользит к раскрытому ежедневнику, но и там нет важных записей.

— Мужчина, — поясняет она и добавляет. — Представительный. С букетом.

Я хмурюсь, потому что совершенно не представляю себе, кто это. Макс предупредил бы, а других мужчин — представительных, с букетом — у меня нет.

Я выхожу вслед за Маргаритой Петровной, и она сворачивает в детскую, а я шагаю дальше. Холл коридора широкий, и там я сразу вижу Антона. Он стоит в напряженной позе, как будто зашёл в клетку к тигру. В его руках и в самом деле находится букет, но мне кажется, что цветы он держит для того, чтобы было чем занять свои руки. Его взгляд окидывает всю меня — в джинсовом коротком комбинезоне и лёгком топе — а затем изучает интерьер квартиры. В это мгновение Антон напоминает мне оценщика, потому что ничто не остаётся не замеченным его глазами. Чем ближе я подхожу к нему, тем больше чувствую его тревожность и нервозность, и эти чувства передаются мне, перекрывая мое собственное недовольство его визитом.

— Что случилось? — спрашиваю я, всматриваясь в лицо Антона.

Он смотрит на меня своими голубыми глазами, и в них я вижу решимость пополам с болью. Этот взгляд настораживает меня ещё больше, и я стискиваю руки в ожидании его ответа.

— Впусти меня, — тихо произносит Антон.

— Да ты и так вроде уже зашёл, — с недоумением отвечаю я, но он меня перебивает.

— Впусти меня в свою жизнь и в жизнь нашего сына.

Я раздраженно закатываю глаза. Опять эта тема! Говорили ведь об этом несколько дней назад в кафе. Я думала, что мы всё прояснили.

— Антон, ну сколько можно…

— Столько, сколько потребуется, — с нажимом говорит Антон и протягивает цветы. — Это тебе. Возьми. И давай поговорим.

— Но…

— Пожалуйста. Просто поговорим.

Он берет мою руку и вжимает мне в ладонь букет нежно-розовых кустовых роз, который я обхватываю на автомате. От цветов пахнет приторно-сладко, и я невольно втягиваю их аромат сильнее. Подняв глаза от букета, я утыкаюсь в два круглых кусочка неба, и мое сердце пропускает удар от зашкаливающей нежности, которая струится почти осязаемо от Антона ко мне.

— Просто поговорим, — тихо повторяет он, гипнотизируя меня.

— Ладно, — так же тихо соглашаюсь я и веду мужчину за собой в кабинет.

Я захлопываю ноутбук и кладу букет на стол рядом. Антон опускается в кресло с желтой подушкой, и я проглатываю ком, чувствуя, что это неправильно. Это место важно для меня, как воспоминание о Максе, но теперь в нем сидит другой мужчина и одним своим присутствием меняет всё вокруг.

— Ну, говори, — торопливо предлагаю я, желая поскорее завершить наше общение.

Я опускаюсь на стул и поджимаю под себя одну ногу.