Шелковые нити

Джоанна кивнула. Грэм прижался губами к ее затылку, осыпая его обжигающими поцелуями, а его рука скользнула ей на грудь, поглаживая и сжимая упругие округлости. Дыхание Джоанны участилось, она выгнулась, откинувшись назад.

– Где еще у тебя болит?

Вместо ответа она всхлипнула, вцепившись в его бедра.

Снова окунув пальцы в бальзам, Грэм потер их друг о друга, чтобы равномерно распределить густую мазь, и скользнул рукой под ее одежду, сбившуюся на талии.

У Джоанны перехватило дыхание.

Его первое легкое прикосновение вызвало вспышку наслаждения, заставившую ее дернуться. Грэм крепче обхватил ее талию, удерживая на месте, и принялся втирать бальзам в ее плоть, вначале нежно, затем более настойчиво, проникая внутрь, пока она не увлажнилась. Его собственное естество напряглось, упираясь в ее ягодицы.

Джоанна застонала, не в силах терпеть эту сладкую пытку.

– Хватит, – выдохнула она, трепеща от наслаждения, и схватила его за руку, бугрившуюся тугими мышцами. – Хватит.

– Нет, – проворковал он ей на ухо. – Я хочу чувствовать тебя. – Он скользнул пальцем глубже, прижавшись к ней ладонью.

Джоанна вскрикнула и забилась, содрогаясь в экстазе снова и снова, пока продолжались его настойчивые ласки.

Наконец она обессилено прислонилась к нему, ощущая оглушительную пульсацию в ушах. Грэм быстро сдернул с нее платье и сорочку, оставив обнаженной, не считая черных шелковых чулок.

Подхватив Джоанну на руки, он положил ее на бок и пристроился сзади. Одной рукой он ласкал ее грудь, другую просунул между ее ногами. Она почувствовала вначале его пальцы, раскрывающие скользкие от бальзама лепестки, а затем его жаркое проникновение, заполнившее ее одним толчком.

Когда все кончилось, Грэм склонился над ней и поцеловал в щеку, обдавая своим горячим дыханием.

– Жаль, что я не могу остаться, – прошептал он. – Боже, как мне не хочется покидать тебя.

Безнадежные нотки в его голосе подвигли Джоанну на вопрос, который она так долго не решалась задать, надеясь, что он сам скажет.

– Ты… вернешься?

Рука Грэма, лежавшая на ее бедре, напряглась.

– Я вернусь в Англию через несколько недель, – ответил он после небольшой заминки.

– Навсегда?

Он снова замялся.

– Да.

– Правда? – Обрадовавшись, Джоанна повернула голову, чтобы посмотреть на него, но Грэм лег, спрятав лицо в ее волосах.

– Я буду скучать по тебе, – сказал он.

– Но это же только на несколько недель, а потом ты вернешься.

Грэм промолчал, и она почувствовала, как его естество обмякло внутри ее.

– Я тоже буду по тебе скучать, Грэм, но у нас еще осталось четыре дня до твоего отъезда. Мы должны провести их с Пользой.

Грэм не заставил себя упрашивать. Джоанна выгнулась, охваченная новой вспышкой возбуждения, чувствуя, как он утолщается и набухает внутри ее. Грэм начал двигаться, с каждый толчком приближая ее к ослепительному завершению.

– О Боже, Джоанна! – Он перевернул ее на живот, продолжая яростно раскачиваться. Из его груди вырывались стоны, исполненные какого-то отчаяния, словно он находился во власти мрачных и неумолимых сил.

Внезапно он вышел из нее и, схватив ее за плечи, перевернул на спину, затем с мучительным стоном рухнул на нее, содрогаясь от высвобождения.

Джоанна обнимала его, гладя по спине и волосам.

Наконец он поднял голову, чтобы посмотреть на нее. В его глазах мелькнуло какое-то странное выражение, словно что-то мучило его.

– Я не сделал тебе больно?

Она улыбнулась и положила ладонь на его колючую щеку.

– Ты не можешь сделать мне больно, Грэм. Закрыв глаза, он пристроил голову в изгиб ее плеча.

– К сожалению, могу.

Глава 25

– Ну разве здесь не красиво? – спросила Джоанна своего брата, когда они вместе с другими гостями вышли из каменной часовенки в Рамсуике, где Роберт и Маргарет только что сочетались браком, на цветущий луг, по которому струился ручей.

– Ты могла стать хозяйкой всего этого, – заметил Хью, очертив широким жестом зеленые и золотистые поля, раскинувшиеся под голубым небом, на котором кудрявились пушистые облака.

Джоанна не нуждалась в напоминаниях брата. С момента прибытия сюда в числе приглашенных на свадьбу она ни о чем другом не думала. Рамсуик полностью соответствовал ее представлению о рае – тучные пастбища, ухоженные поля, рощи, ручьи и очаровательная деревенька, состоявшая из нескольких коттеджей с соломенными крышами. Все здесь было пронизано покоем, и она чувствовала себя принадлежащей этому месту в гораздо большей степени, чем в тесном и шумном Лондоне. Что ж, она сама постаралась, чтобы Рамсуик не стал ее домом.

Улыбнувшись, Джоанна кивнула в сторону новобрачных, которые шли, держась за руки, во главе процессии.

– Посмотри на них. Так и должно было случиться. Они созданы друг для друга.

Хью помолчал, затем тихо заметил:

– Полагаю, вы с Грэмом тоже.