Шелковый путь

Богом войны Сульдэ, который оказался многоликим, точно оборотень, стало это Чудовище. Одним оно представлялось летящей стрелой, другим — одиноким тулпаром без седока, с двумя барабанами на луке седла, третьим — коварным и льстивым послом с двухаршинной чалмой на голове. Злой дух войны натравил погрязшие в дрязгах, копошащиеся на земле двуногие существа друг против друга, заставил их грызться, кусаться, как свору собак, и когда эти жалкие существа начинали друг друга разить, колоть, топтать копытами лошадей, о-о-о… тогда Тэнгри злорадствовал, хохотал, ликовал, сотрясая обезумевший мир. Бешеным наметом мчался по степям, городам и странам Сульдэ, чернея пустынными глазницами. А когда-то… когда-то и он пришел в этот мир невинным младенцем. Шалуном-мальчиком гонялся за жеребятами на прибрежных лугах голубого Керулена; порой ошалело выкрикивал боевой клич, пугая родителей, и никто не догадывался, что подрастает-зреет Чудовище. С годами окреп неугомонный баловень и теперь уже будил соседние аулы ночами, вселяя тревогу, предвещая беду. Его сторонились, от него в ужасе шарахался мирный люд. А юнец-забияка пристал к какому-то войску, отправился в поход. Странным, нелепым образом почему-то погибали его спутники. То их кони спотыкались, то звери на них нападали. «Несущий гибель» — так прозвали его после этого похода.

Юноша, прозванный «Несущий гибель», собрал шайку и разметал город Хара-Хото, превратив его в пустыню. Самого задушевного друга своего он утопил в колодце. На обратном пути, как рассказывают, встретился ему странник-провидец. И тот, взглянув на юношу-воина, сказал, что истинное его имя — Лик Смерти. Отныне он размахивал железом налево и направо, рубил всех, кто попадался на пути, не разбирая, друг это или недруг. Люди принимали его за Рок. А он искал повода для кровопролития. Ведь толпа — слепа, а люди — верблюжата, покорно следующие за верблюдом-бурой. Куда бы ни повернул теперь Лик Смерти, за ним бросалась слепая, безликая толпа.

Начались опустошительные набеги; точно огненный смерч, проносился Лик Смерти по степи, выжигая все дотла. Потекли по земле кровавые реки, с каждым походом все шире раскрывалась пасть Чудовища, все прожорливее оно становилось, все ненасытней делалась его утроба. Так всечеловеческой бедой обернулось маленькое Чудовище. Оно провозгласило себя каганом — «ханом ханов», «посланником неба», «потрясателем вселенной». Для устрашения врагов, для того чтобы послы на все четыре стороны света разносили легенды о его могуществе, каган приказал доставить ему щенка леопарда. Опытные, страха не ведающие охотники изловили для него в джунглях Индии двух крохотных леопардов, слепых и беспомощных, и спешно привезли их к берегам Керулена. Обычно у щенков леопарда лишь через две недели прорезаются глаза; неожиданно заблестят вдруг через узкие щелки желтые зрачки. Кого увидит первым такой щенок, к тому и привяжется на всю жизнь, сделавшись самым верным и преданным другом. Оба щенка первым увидели кагана. Из его рук они получали потом сахарные кости и дремали у его ног, уткнувшись в дорогой чапан. Когда щенки немного подросли, один захворал, перестал лизать глину и вскоре подох. Второй со временем вымахал с верблюжонка, превратившись в свирепого, сильного хищника. Пятнистая шкура его лоснилась, искрилась, точно огнем полыхала. И люди, и зверье шарахались от него.

Юрту кагана теперь сотрясал раскатистый рык. Немало удальцов, чьи сердца не ведали страха, не решались поднимать взор на огненноглазое громадное, пятнистое страшилище, лежащее у ног кагана. Испытывая трепет и унижение, стояли, бывало, там знаменитые батыры, будто парализованные. Каган, которого сопровождал отныне леопард, стал именоваться Чингисханом. Бесчисленные народы стонали под его пятой. Сам бог войны Сульдэ вдохновлял его на все новые кровавые деяния. Так говорили его нойоны, восхвалявшие властелина на все лады. Люди были для него ничтожней навозной мухи, и не ведал он сострадания. Сердце его обросло густой шерстью, и повсюду теперь виден на земле его лик — Лик Смерти…

Скорбела, слезами исходила Шелковая дорога.

О люди, люди, странники мои вечные! Вы сами, сами горе породили. Чудовище смерти вспоили и вскормили, хворь неизлечимую в душу себе впустили. Волочась за призраком повседневной суеты, за миражем низменного честолюбия, вы друг друга не щадили, презирали, унижали, не понимали; охотно поддаваясь обману и соблазну, перед сильным пресмыкались, над слабым, сирым измывались. Чего достигли? Чего добились? Что поняли? Чему научились?.. О люди, люди, странники мои вечные, горемыки вековечные…