Шеллинг

Так записывал за Шеллингом гейдельбергский профессор Кайзер, попавший на его лекции. Он описал, как выглядел философ в Вюрцбурге и как выглядели его занятия. «Это человек роста чуть ниже среднего, с плотной, но пропорционально сложенной фигурой. У него круглое, но пе полное лицо; глаза большие, светлые, пронизывающие, охватывающие весь предмет; курносый, но не приплюснутый нос, цвет лица бледный и вместе с тем смуглый. Будь у него вздернутая вверх губа — вылитый негр. У него черные курчавые волосы, коротко постриженные, и бакенбарды».

С благоговением входил гейдельбержец на лекцию своего вюрцбургского коллеги. Ему казалось, что он вступает в храм самой мудрости. Он видит перед собой красивую высокую кафедру. Шеллинг появляется торжественно. «Хотя он живет этажом выше, он приносит с собой большую шляпу, которую кладет на стул рядом с собой на возвышении. Кланяется слушателям, которые частично встают при его появлении, не то чтобы глубоко, но внушительно. Иэ кармана он вынимает записи, и после едва различимого „Господа“, начинается великолепная лекция. Он все читает с листа, но так свободно, как будто это устная речь. Он говорит легко, как полагается гению. Тон голоса слабый, но приятный. Он не выделяет главное. Сокрушительная фраза звучит так же просто, как и тривиальность. Часто начало фразы произносит с подъемом, а остальное скороговоркой. Слушатели, не привыкшие к нему и незнакомые с его взглядами, с трудом следуют за ним. Не успел ты схватить одну мысль, как он переходит к другой. А ту быстро вытесняет следующая. У него заметен швабский диалект, хотя в очень слабой степени. Быстрота речи скрадывает жесткость. Его аудитория, где в основном стоят стулья, заполнена. На одной лекции я насчитал 70, на другой 50 присутствующих. Первая была по общей философии, вторая — по философии искусства».

Оба эти курса Шеллинг привез из Иены. Что же он пишет теперь? В Вюрцбурге он работает над лекциями по пропедевтике философии и по системе философии в целом. Но это не для публикации. Год прошел, а в печати появились только два небольших произведения. Некролог по поводу кончины Канта (красивая, полная пиетета к великому мыслителю, но короткая статья) и книжица «Философия и религия», написанная, по свидетельству того же Кайзера, за восемь дней. Для продуктивной натуры Шеллинга мало. Чем же он занят?

Ходят слухи, что пишет роман. Богослов Паулюс, который поселился в одном доме с Шеллингом, сообщает 17 ноября 1803 года: «Шеллинг стал невидимкой. Мы не видим его ни дома, ни в городе. Говорят, что он пишет роман, который уже в Иене — хорошо, плохо ли — занял его свободное время». Запомним свидетельство Паулюса: нам придется к нему вернуться.

Паулюс, как и Шеллинг, прибыл из Иены. Когда-то они были близки, но потом их отношения испортились. Из Иены в Вюрцбург переселились также юрист Хуфеланд, медик Ховен, богослов Нитхаммер. Их жены привезли с собой иенские пересуды и сплетни по поводу Каролины. Шеллинг, мол, милый, хороший человек, а вот жена его сущая ведьма, «мадам Люцифер», иначе ее не назовешь. Муж у нее под каблуком, но она дурно на него влияет. Пусть Шеллинг первый профессор в университете, но почему она воображает себя первой дамой в обществе? И университетом хочет командовать. Обставила свою квартиру модной мебелью и требует того же от других. Щеголяет своей ученостью, а наряжается как пятнадцатилетняя девочка. С мужчинами кокетничает напропалую, мало ей иенских скандалов. Небось Шеллинг уже ей надоел, ищет себе любовника. Почему профессор Келер, красавчик, зачастил к ним в гости? Не иначе как она завела с ним шашни. И т. д. и т. п. Конечно, это пустяки, но из пустяков складывается повседневность. А мужчины дышат той атмосферой, которую создают им жены. Правительственный комиссар Тюрхайм — однокашник Ховена, часто бывает у него дома, жене Ховена передали, что Каролина называет ее «швабской кухаркой». Добра от всего этого не жди.

Шеллинга нельзя назвать одиноким: он счастлив в браке, дом полон гостей. (Вот как описывала Каролина подруге празднование дня рождения своего супруга: «За большим круглым столом собралось милое общество, Вам не пришлось бы скучать. После полуночи народ обезумел, супруги Штурц ушли в два часа ночи, я решила поступить, как мадам Рекамье, и ушла в спальню: напряженный день не позволил мне бодрствовать до 4 или 5 часов, когда с утренним колокольным звоном ушли последние и Шеллинг улегся».

Однажды (в мае 1804 года) Шеллинг, вернувшись вечером из загородной поездки, нашел дома записку: к нему заходил А. В. Шлегель, в Вюрцбурге он проездом из Швейцарии, сопровождает мадам де Сталь. Было уже поздно, часов одиннадцать, Шеллинг бросился в гостиницу, где остановился Шлегель, привел его домой. Каролина еще не спала. Сидели все вместе до начала второго.