Шемячичъ

Но вот взгляд князя метнулся к дороге, полого сбегавшей в две тележные колеи по лощине между Синайкой и безымянным пригорком, примыкающим противоположным краем к Лоточку. Задержавшись на широком, с перильцами мосточке, перекинутом через Дублянку, взор побежал далее. К развилке.

Здесь к главному пути примыкала узкая, в одну тележную колею, дорожка, от берега речки круто поднимавшаяся в гору Ивана Рыльского. По этой дорожке-стежке, легко простреливаемой как с замковой стены, так и с воротной башни, в замок ежедневно доставлялись свежие продукты. Не каждый день, но время от времени по ней завозились нужные товары, материалы для ремонта помещений и стены. Иногда поднимались всадники на конях. Самому же Василию Ивановичу и сопровождавшим его детям боярским да служивым дворянам по несколько раз в сутки приходилось подниматься и спускаться по ней же. Причем — и комонно, и пеше. Это как доведется, какая нужда позовет…

Не задерживаясь на развилке, взгляд князя скользнул по дороге к ее верху, к холму-шеломяню. А там, едва различимые на ее серо-коричневом фоне, с пропрядьями и пестринами пыльной да жухлой дорожной зелени, обнаружились всадники.

«Раз пушки острожка молчат, значит, свои, — пристально вглядываясь в приближающихся всадников, подумал князь. — Свои-то — свои, но кто именно?.. Неужто батюшка собственнолично решил пожаловать?.. Недаром кровь ночью снилась — вроде бы руку случайно порезал…»

Частые набеги ногаев да крымчаков, а то и разбойных людишек с польской земли, заставили рылян всегда быть настороже. Если с острожка замечали приближение значительного числа всадников, то встречь им тут же направлялась конная сторожа. При обнаружении опасности сторожа бешеным наметом возвращалась назад. Из острожка тут же палила пушка-пищаль, подавая сигнал горожанам о приближении беды. И те по сигналу, схватив в руки первое попавшееся оружие, а то и просто увесистый кол, спешили к городской защитной стене, окружавшей град и посад по всему периметру. Исполчалась и княжеская дружина, надев бронь: кольчуги, панцири, шеломы, вооружившись копьями, мечами, боевыми топорами да луками со стрелами. И тоже спешила к стенам и валам. Туда же направлялись воевода и наместник с вооруженной дворней и прочим служивым людом. Эти имели не только луки и копья, но и пищали, стрелявшие с помощью огненного зелья — пороха.

Важно было не пустить врага в посад. Если не удержать за стеной, то прорвется и расплывется, как вешняя вода, по улочкам и закоулкам — тогда беда! Тогда ни града, ни посада не спасти. Все предаст огню и разорению. Тогда останется только одна надежда — княжий замок. Но это крайнее, последнее средство. В замке хоть и имеются запасы продовольствия, воды и кормов для животных, но на седмицу, не более. А ртов, жадных до ествы и пития, нагрянет тысячи полторы, а то и больше. Тут никаких запасов воды, хранимых в бочках и чанах в княжеских скарбницах да при церквях, надолго не хватит. А еще и против возможных пожаров припас надо иметь… Потому важно отстоять городские защитные стены.

Пока же мужи оружно бегут к стенам, женки с ребятишками да стариками животинку с улиц во дворы торопко загоняют. Под рукой должна быть. Не удержи мужи стены — придется скотинку вязать да на себе в замок тащить. Там ведь питаться тоже чем-то надобно… И о запасах воды подумать стоит — в замке на всех не хватит. Надо с собой в кожаных мешках хотя бы по полкорчаги захватить…

Стада же, что пасутся в окрестностях Рыльска, пастухи спешат укрыть в лесах. Хотя бы в той дубраве, откуда речка Дублянка ко граду путь держит. На такой случай и места в лесах заранее присмотрены. Тут, главное, успеть. А там, что Бог даст…

Но вот спускающиеся с пригорка всадники докатили до развилки и уверенно свернули к горе.

«Точно, батюшка! — разглядев среди всадников знакомое лицо, обрадовался Василий Иванович. — Вон и знамя его княжеское трепещет-полощется… Интересно, что его сподвигло на это путешествие? Надо полагать, что-то срочное и серьезное… Впрочем, что тут думать-гадать, надо встречать».

Пробежав несколько шагов по стене, князь вошел в воротную башню, а оттуда, призвав своих шляхтичей, направился навстречу конной кавалькаде.

— Здравствуй, батюшка! Рады тебя видеть в здравии и силе! Просим хлеба-соли откушати…

— Будь здрав и ты, чадо. Спасибо за добрый прием и хлеб-соль, — совсем не по-молодецки сползая с коня, отозвался Иван Дмитриевич.

Если рыльский наместник Василий Иванович был безус, безбород и строен телом, как молодой дубок, то отец его, князь Иван Дмитриевич Шемякин обладал курчавой темно-русой бородой, пышными усами и телом, по своей кряжистости и грузности напоминавшим купеческий амбар. Разве что пудового замка на поясе не висело. А вот цвет волос да вырез и цвет глаз у них были схожи. Только волосы у юного князя курчавились и спадали до плеч, а у старого — уже были побиты плешью лет, как меховая шапка у нерадивой хозяйки молью.

2