Шепчущие

Карен подошла к лестнице, опустилась на колени и посмотрела вниз между балясинами. Джоэл сидел около двери в подвал, поджав ноги под себя, руки на бедрах, пальцы сцеплены. Как маленький мальчик. Она даже почти улыбнулась.

Почти.

Джоэл разговаривал с кем-то, кто находился по ту сторону двери, ведущей в подвал. Эту дверь он всегда запирал на замок. Поначалу она не обращала внимания. Однажды, в первую неделю после переезда, Карен спустилась туда помочь ему красить и не увидела ничего необычного – коробки, запчасти, какой-то хлам. Потом она бывала там изредка, но всегда только с Джоэлом. Он не запрещал ей ходить туда, хитрец, а ей просто нечего было там делать. К тому же Карен не любила темных мест – наверное, поэтому ее так встревожил сон.

Затаив дыхание, она прислушалась. Джоэл шептал что-то, но ответа не было слышно. Он подождал, потом снова заговорил. Молча кивнул, словно в подтверждение какого-то аргумента.

Снова хихикнув, Джоэл тут же прикрыл рукой рот и машинально посмотрел вверх, но Карен успела отпрянуть в тень.

– Это плохо, – сказал он. – Ты плохой.

Он снова прислушался.

– Я пытался. Не могу. Не знаю, как.

Замолчал. Посерьезнел. С усилием сглотнул. Даже там, наверху, она ощутила его страх.

– Нет, – твердо сказал Джоэл. – Нет. Я не стану это делать. – Он покачал головой. – Нет. Пожалуйста. Не буду. Не проси. Ты не можешь просить об этом.

Он зажал ладонями уши, чтобы не слышать голос, который говорил только с ним. Поднялся.

– Оставь меня в покое. Прекрати. – Он уже почти кричал. – Перестань шептать. Перестань.

Он бросился вверх по ступенькам.

– Оставь меня в покое. – Она поняла по голосу, что он плачет. – Прекрати. Прекрати. Хватит.

Карен проскользнула в спальню и юркнула под простыню за секунду до того, как Джоэл открыл дверь и вошел в комнату. Он сделал это так шумно, что она не могла не отреагировать, но постаралась изобразить удивление.

– Милый? Ты в порядке? – сонно спросила Карен, отрывая голову от подушки.

Он не ответил.

– Джоэл? Что случилось?

Он шагнул к ней, и она испугалась. Он опустился на край кровати, коснулся рукой ее волос.

– Прости, что ударил. Но я никогда не сделаю тебе ничего плохого. По-настоящему плохого. – Живот скрутило, и она испугалась, что не добежит до туалета. По-настоящему плохого…

Как будто давать оплеуху время от времени – это нормально, но только за дело, только когда не в меру любопытная сучка начинает задавать неположенные вопросы или развлекает сыщиков в кухне. Только тогда. И наказание должно соответствовать преступлению. А потом она может раздвинуть ноги, и они помирятся, и все будет хорошо, потому что он любит ее, и это именно то, что делают люди, когда любят друг друга.

– Когда я ударил тебя, – продолжал Джоэл, – это был не я. Это было что-то другое. Как будто я стал марионеткой, и кто-то дергал за ниточку. Я не хочу обижать тебя. Я люблю тебя.

– Знаю, – ответила Карен, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал. Получилось только наполовину. – Милый, в чем дело?

Он прислонился к ней, и она почувствовала, как по его щеке текут слезы. Она обняла его.

– Мне приснился плохой сон. – Ей показалось, что она слышит в нем того маленького мальчика. Она посмотрела вниз и увидела, что он смотрит на нее. Смотрит расчетливо, недоверчиво и как будто даже с затаенной усмешкой, словно они оба ведут здесь какую-то игру, но только он знает правила. Это длилось мгновение, а потом глаза закрылись, и он уткнулся лицом в ее груди. А она крепко обняла его, хотя больше всего ей хотелось оттолкнуть, убежать из этого дома и никогда, никогда не возвращаться.

* * *

Стресс разрушает мозг – вот чего они не понимали на родине, не понимали те, кто не был здесь. Даже армия этого не понимала, а когда поняла, было слишком поздно. Возьми небольшой отпуск, говорили они. Побудь с семьей. Побалуйся с подружкой. Займи себя чем-нибудь. Найди работу, войди в нормальную колею.