Шепчущий во тьме

Уместно отметить еще одно позднее дополнение в «Истории и хронологии «Некрономикона»». В некоторых ее публикациях (например, от издательства «Саймон энд Шустер») в третьем абзаце текста, после сообщения об утрате арабского оригинала еще до времен Ворма, в скобках приводится замечание: «имеется, впрочем, несколько расплывчатое свидетельство о таинственном экземпляре, появившемся в Сан-Франциско в нынешнем столетии, впоследствии погибшем в огне». Данная ремарка объясняется Лавкрафтом в письме (1935) Ричарду Ф. Сирайту (1902–1975): «В одном отношении данную «историю» необходимо доработать: в «Возвращении колдуна», напечатанном три года назад в «Стрэйндж тэйлз», рассказывается об арабской версии, сохранившейся до наших дней». Строго говоря, в рассказе К. Э. Смита (The Return of the Sorcerer, 1931) действие происходит в Окленде, но до Сан-Франциско от него совсем недалеко, да и «доработка» очерка демонстрирует не столько точность Лавкрафта, сколько его доброжелательность – рассказ Смита объективно являет собой лишь слабую имитацию лавкрафтовских работ.

Таким образом, «Историю и хронологию «Некрономикона»» отчасти можно считать и коллективным произведением. Как уже упоминалось, «Некрономикон» служил источником вдохновения для друзей-коллег Лавкрафта, причем они не только использовали этот вымысел в сюжетах своих произведений, но и изобретали по его образцу собственные зловещие книги. Достаточно назвать хотя бы “Unaussprechlichen Kulten” Роберта Говарда, «Книгу Эйбона» К. Э. Смита, “De Vermis Mysteriis” Роберта Блоха. За несколько десятилетий подобная преемственность внесла определенную лепту в завоевание уже покойным писателем успеха и среди широкой публики. Несомненно, в какой-то мере Лавкрафт обязан своему триумфальному возвращению придуманной им же зловещей книге – выражающей, не стоит забывать, «закон мертвых». Как минимум некоторые читатели, прознав про запрещенный гримуар, начинали интересоваться и его автором – вполне естественный процесс, без всякой мистики. А может, впрочем, и с мистикой – но это уже «совсем другая история».

Денис Попов