Шепот Черных песков

К вечеру Дамкум отоспался, но хмель еще будоражил разум. Открыв глаза, певец не сразу понял, где он. Чахлые лучи света сочились снаружи, лениво спускаясь на глиняный пол, устеленный циновкой. Темные провалы ниш пугали торчащими из них освещенными носиками сосудов. Опустив руку с ложа, Дамкум нащупал свой бубен. Звякнув от прикосновения, он словно заговорил с хозяином.

– Похоже, сегодня мы с тобой от души повеселились, – ответил Дамкум, приподнимаясь.

Его тянуло к людям, и он поспешил встать, как только осознал, что он в доме, в той самой комнате, которую ему выделил друг. К тому же хотелось пить. Да и в животе бурчало. Дамкум постоял, оправляя рубаху, пригладил взъерошенные волосы и, засунув бубен за пазуху, переступил порог.

Кудим сидел неподалеку и палочкой рисовал на глине узор, которым ему хотелось украсить браслет для матери. Еще накануне Дамкум заподозрил, что друг сердит на него, и сейчас попытался тихо улизнуть, но Кудим окликнул его:

– Дамкум! Не спеши! Присядь, поговорим.

Певцу хотелось опрокинуть чашу-другую сикеры, чтобы унять жар в груди, не оставлявший его все время пьянства и разгула, но ссориться с другом он не хотел.

– А пойдем вместе, что ты все время сидишь один? С людьми весело…

– Вижу я, что твое веселье скоро превратит тебя из человека в овцу. Кто поманит чашей, за тем и пойдешь…

Дамкум надул губы. Хотелось ему огрызнуться, но он сдержался. Только настроение поползло вниз, как солнце к горизонту.

– Злой ты, хоть и друг, ну скажи, чем тебе не нравится мой веселый нрав, а?

Кудим оставил свое занятие и уставился на певца так, словно видел его впервые. Дамкум стушевался под откровенным взглядом, шаркнул босой ступней, подтянул веревку под брюшком.

– Вот смотрю я на тебя, друг мой Дамкум, и думаю, как так получается, что трудности делают человека разумным, а счастье дураком? Не скажешь?

Тут уж Дамкум обиделся. Уголки его губ опустились вниз, взор потух. Певец отвернулся. Кудим не хотел обижать друга, подошел к нему, положил руку на плечо.

– Ты не обижайся, твой веселый нрав мне очень нравится, мне не нравится, что ты слишком много позволяешь себе возлияний. Так и заболеть недолго, да еще в такую жару. А между тем у тебя дел полно!

– Каких дел? – Дамкум оживился.

– Верблюда заклеймить, например. Кузнец уже и твою метку выковал, как ты просил – круг и сбоку клин из двух линий. Можем прям сейчас пойти на хозяйственный двор…

Идея с клеймением верблюда Дамкуму понравилась сразу. Хоть он и недолюбливал верблюда, но стать его законным собственником – кто ж от такого откажется?! Да и в дороге верблюд – хороший спутник! Есть не просит, воду пьет редко, идет себе да идет, а ты сидишь на нем, покачиваешься, песни мурлычешь… Уже не раз Дамкум с завистью провожал взглядом караваны, идущие из Маргуша, кто на запад, кто на восток. Хотелось певцу побывать в Хараппе, куда он и направлялся, пока не повстречал Кудима. Пока они шли вместе, вместе делили тяготы пути, вместе выбирались из передряг, Дамкум и не думал оставлять друга, но теперь, когда Кудим нашел свою семью, когда у него появился свой дом, свои слуги, бродяга по жизни, Дамкум почувствовал, что оседлость не для него. Стены закрывали от него весь мир, его большому сердцу не хватало простора. Вот уже и лето пошло на убыль, а он все сидит в Маргуше! И все песни спел, и посмотреть все успел, да только с каждым днем становилось все тоскливее. Не радовало обилие еды, питья. Он и причастился к хмельным напиткам от скуки. В клетке птица не поет! Полный желудок расслабляет голову. Не идут на ум новые песни, не радуется душа, не трепещет сердце от красоты закатов и восходов, как раньше.

– Друг мой, я давно хотел сказать тебе, да ты все занят, – воспользовавшись подходящим моментом, решил Дамкум поведать Кудиму о своем желании уйти.

Кудим усмехнулся.

– Не перепутал ли ты чего, друг Дамкум? Я ли занят?

– Так не я же каждый день черчу что-то, – он кивнул на неоконченный рисунок, – не я же с вождем каждый день что-то обсуждаю…

– А, вот ты о чем! Прости, друг, не до песен мне было. Моя жизнь так изменилась, что понять надо было, как жить дальше, что делать.

– И что? Понял?

Показалось ли Дамкуму, или на самом деле друг его тяжело вздохнул и даже помрачнел…

– Работать надо. Человек без работы, что скотина – ест, пьет, плодится. Привык я создавать что-то своими руками, вот и принялся за свое мастерство снова.

– А-а! А вот мне для творчества свобода нужна… пойми, друг Кудим, не складываются слова в песни, когда сыт и заперт.

– Да кто ж тебя запер? Вон она свобода, ворота открыты каждый день. Ходи, ищи свое вдохновение… или, – Кудим вдруг понял, на что намекал друг, – или дорога снова позвала тебя?..

Дамкум обрадовался сметливости ювелира. Теперь и объяснять ничего не надо – дорога позвала! Чем не слова новой песни?.. Он даже подпрыгнул на месте, как молодой козлик. В порыве радости сжал руку друга.